Во-вторых, вонь. Мерзкий смрад заполняет все пространство. В каждом вздохе обнаруживается новый оттенок мерзости: человеческий пот, давно нестиранные тряпки, гниющий с самого основания мира матрас в углу и дохлые мыши там же. Не говоря об уже помянутой яме.
И, разумеется, охранники. Обиженные судьбой и презираемые настоящей стражей моральные уроды, возвышающиеся за счет унижения арестантов. И пусть запертые в камерах люди — по большей части еще хуже, но мнящие себя локальными богами надзиратели вызывают омерзение у любого приличного человека.
По крайней мере так обстояли дела в Сиере. Хлебать тюремную баланду в других городах мне не приходилось ни в той, ни в этой жизни, и нынешний опыт не оставлял желания проводить сравнения.
В общем, когда по коридору пролетел Абу, еще полчаса назад радостно тыкавший меня подручными предметами сквозь прутья, я не расстроился. Скорее наоборот, истерично загоготал, глядя на растянувшегося по полу надзирателя. И совсем не удивился перешагнувшим через него гостям.
— Родитель. Реонис. Полагаю, где-то рядом должен ошиваться старший надсмотрщик…
— Он слишком занят.
— Собирает зубы?
— Всего лишь пишет отчет о превышении полномочий.
— Ты ранен, мальчишка? — Отец прервал светскую беседу. В списке его слабостей не числился излишек вежливости.
— Слегка.
— Его заштопали. — Пожал плечами жрец. Достав здоровенную связку ключей, он забренчал ими, ища нужный, а найдя, принялся с постной физиономией ковыряться в замке.
— Он едва не проиграл голиафу. Стоило бросить его умирать за бесполезность.
— Голиафу, господин Кархеон! Гиганту! Двум центнерам чистых мышц на железных костях!
— Едва не проиграл! — Вспыхнул папаша. — Лаорхисид не должен проигрывать какой-то образине!
— Технически в ту ночь я укокошил троих…
— Невелико утешение…
— Да какая к чертям разница?! — Не выдержал храмовник. — Ваш сын — главный подозреваемый в десятках убийств!
— Бред. — Легко отмахнулся стратег, точно меня обвиняли не в жутком преступлении, а в воровстве пирожка на базаре. Причем, пирожка давно тухнущего в мусорной куче.
— Что вероятнее: парень, сбежавший из плена Коллекционера, а потом случайно наткнувшийся на его подельников, или участник сговора, не поделивший что-то с главарем?
— И то и другое попахивает бредом. — Я решил не отсиживаться за чужой спиной. — Заснуть и очухаться в центре похищения? Форменное безумие!
— Име…
— А работать с преступником номер один и порвать с ним всякую связь, — Реонис не успел сказать ни слова, но я продолжил пламенную речь, — это же банальное самоубийство! Никто не отпустит человека, знающего тебя и полный список твоих преступлений! Я — не какая-то там тень. Я — отпрыск правительственного чиновника. Найти мою скромную персону, регулярно шляющуюся по трущобам — плевое дело.
— Мальчишка, ты пытаешься потопить себя или выплыть? — Не понял папаша, и мне пришлось пояснять:
— Ни то, ни другое. Просто поясняю. Оба варианта заставят случайного слушателя смеяться как верблюд. С другой стороны, я уже дважды путал их планы. Держу пари, это не забудут. И отомстят.
— Если смогут. — Оскалился отец. — Рах убьет любого вторженца.
— Рахов укрощают. — Спокойно возразил жрец. — Но в целом логично. Штурмовать островное имение знати рискнут только психи. Или умные люди, готовые жертвовать пешками ради ферзя.
— Рах. — Несколько устало повторил городской стратег. — Раху без разницы, один идиот, или толпа. Он сожрет каждого.
— Но их укрощают!
— На всю Сиеру едва наберется десяток таких укротителей! И мы знаем их поименно!
— Мир не заканчивается Сиерой!
— Эй! — Крикнул я, вклиниваясь между спорщиками. Конфликт храмовников и знати наверняка развеселил бы Коллекционера, но мне требовались мир и сотрудничество власть имущих. И пусть влияние служителей великих доменов не шло ни в какое сравнение с возможностями благородных семейств, они все еще могли доставить море неприятностей. — Мы в одной лодке!
— В таком случае ответь, куда делся разведчик?! — Холодно, слишком холодно поинтересовался Реон, подтверждая мои подозрения по поводу шпиона в белом. Ох, как бы тот не оказался учеником или племянником. Детей у Гробовщика, вроде бы, не имелось.
— Умер. — Признался я и, тут же пояснил. — Без моей помощи. Практически.
— Практически?
— Сейчас объясню. — Почесав макушку, я постарался восстановить в памяти события как можно точнее. — Он…
— Она. — Поправил жрец, и я тяжело вздохнул. К воспитаннику и родственнику добавился еще один возможный повод мстить: симпатия. В худшем случае — полноценная любовь.
— Она спалилась. Абсолютно по-идиотски, если честно. Свалилась с крыши. Попыталась убежать, я погнался следом…
— Она бегала быстрее всех!
— Да. Но решила поиздеваться и держать дистанцию. А мне в руки попалось весло, которое я благополучно швырнул. Попал в бедро. А она, чтобы не попасть в плен, бросилась к реке и угодила в пасть крокодилу.
— Дура… — Забормотал Реонис. — Да и я не лучше…
Холодное лицо накрыла тень боли, но спустя миг колдун вернул контроль над чувствами. Мгновение, и перед нами вновь стоял Горевестник, способный умертвить младенца на глазах матери.
— Я проверю услышанное. И если ты лжешь…
— Ты обвиняешь моего сына? — Едва не взорвался папаша. Оставалось лишь удивляться, как эти двое не убили друг друга по дороге.
— Не обвиняю. Пока не обвиняю. — Выдавил из себя жрец, с трудом сдерживаясь.
Снизу донеслось невнятное бормотание, и мы уставились на поднимающегося с пола охранника. Мотая головой точно столкнувшийся с дубом баран, он кое-как поднялся, набрал полную грудь воздуха и заорал:
— Тревога!
Секунд тридцать ничего не происходило, а затем в казематы ворвалась троица его нахохлившихся коллег с увесистыми дубинками в руках.
— Тревога! Побег! — Продолжил “летун”.
Неуверенно уставившись на него, вновьприбывшие перевели взгляд на высоких гостей, затем обратно на товарища и снова на гостей.
— Эмм… — Неуверенно обратился к отцу самый решительный. — Господин?
— Господин? — Повторил проштрафившийся. Опознав наконец вторженцев, он рухнул на колени. — Не ведал, что творю. Помилуйте, уважаемые. Не велите казнить!
— Пшел прочь! — Кархеон брезгливо отпрянул от проштрафившегося идиота. — Узнаю, что еще раз нахамил незнакомцам — отправишься на рудники.
— Благодарю, уважаемые…
— Прочь! Все прочь! — Взревел родитель, и надсмотрщиков словно ветром сдуло. Никто не желал бесить начальника сверх меры. И будь я проклят, если свои же не выбьют наглецу парочку зубов, компенсируя пережитый ужас. “Плач Матерей” и патриарх Лаорхисидов. Вероятность встретить парочку страшнее стремилась к нулю, а уж играть на их нервах… Мне даже стало жаль бедолаг. Совсем капельку, но тем не менее.
— Ваши подчиненные не производят должного впечатления. — Зло улыбнулся Реон, но отец, вопреки ожиданиям, не полез на рожон.
— Охранять темницу не отправляют лучших. Скорее наоборот. Держу пари, проштрафившимся послушникам не доверяют переговоры.
— Не доверяют.
— Мы теряем время. — Пользуясь повисшей тишиной, я попытался предложить самый безумный и гениальный план, почти неделю зревший в моей голове.
Вопреки общественному мнению, застенок предлагал не только гору проблем, но и некоторые возможности. Не уникальные, но порой весьма неплохие. Возможность убежать от злых кредиторов или еще более злой жены. Крышу над головой и пусть сто раз дрянную, но жратву. Изолированность от всевозможных психов и жуликов, исключая местный персонал. И, разумеется, покой. Я не был никому должен, не успел жениться и в целом вел довольно комфортную жизнь. Но вот покой мне только снился. И, угодив за решетку, я предался двум простым вещам: тренировкам силы и размышлениям. Благо, одно не мешало другому.
— Пока вы собачитесь по пустякам, враг готовит очередную гадость.
— Мальчишка… — Пробормотал отец, но внезапно улыбнувшись, махнул рукой.
— Мы в выигрышной позиции. — Продолжил я, не встретив сопротивления. — Саркофаг у нас. Нужно усилить его охрану и точно установить содержание…