— Но ведь в этом очевидно замешана магия утраченного домена!
— Очевидно. — Подтвердил красноглазый. Подойдя вплотную, он встретился со мной взглядом, несколько раз напряженно моргнул и исчез. От так и не назвавшего имени существа остались только следы на песке. А мне оставалось вернуться к отцу.
— Садись. — Велел родитель, указывая на противоположный край большого обеденного стола, едва я показался в гостином зале. Хлопком вызвав одну из многочисленных рабынь и затребовав винограда, он дождался исполнения приказа и небрежным жестом отослал девушку прочь. Лишь когда мы остались наедине, Кархеон перешел непосредственно к делам.
— Чего хотел этот? — Поинтересовался он, забросив в рот парочку крупных ягод.
— Посмотреть на меня. — Начинать стоило с абсолютной истины. Впереди маячило целое море лжи, и чем честнее был первый ответ, тем больше оставалось шансов скрыть следующий за ним обман. Признаваться же в перерождении… Двое не способны хранить один секрет. По крайней мере двое людей. А подставляться под возможный удар не входило в мои ближайшие планы.
— Зачем?
— Сказал, что у меня необычная судьба.
— Он видел грядущее?
— Не уверен. — Признался я, добавляя еще одну порцию правды. — Плел про основной поток времени и его неизбежность.
— Дурной гость. — Хмыкнул отец. — Никто и никогда не добивался от него осмысленных ответов. Недомолвки, иносказания… С другой стороны, враждовавшие с ним идиоты заканчивали плохо. Всегда… Не суть. Я измыслил твое наказание. Мальчишка, ты примешь участие в войне за наследие.
— Но ведь я не наследник!
— И что? — Отмахнулся папаша, довольно скалясь. — Ты регулярно побеждал в кулачных разборках. Отлично показывал себя с копьем и мечом. А сегодня ухитрился перечить, проявляя уважение. Даже не появись чертов выродок, я все равно отметил бы тебя. Открой ты силу, и я дарую право побороться за власть над родом!
— Мне не нужно… — Вяло запротестовал я, но отец вновь проигнорировал возражения.
— Порой мы получаем не то, что хотим. Лаорхисиды — воины. Война за наследие — наш священный ритуал. И слово мое окончательно!
Сорвав с пояса небольшой кошель, он резким движением бросил его в мою сторону.
— На подготовку. — Пояснил родитель. — Трать как вздумается, но к началу схваток выбери лидера, за которым последуешь. Или овладей силой и возглавь отряд. Свободен.
По привычке открыв мошну левой рукой, я заглянул внутрь. На моей хмурой роже сама собой заиграла улыбка. Среди серебряных драхм блеснуло несколько электровых статеров — состояние, открывающее очень и очень многие возможности.
Я определенно не собирался их упускать.
***
— И что за сухопутная крыса прошмыгнула на мой корабль? — Расхохотался Надир сверху вниз глядя на мое истерзанное тело, безвольной куклой валяющееся на отполированной палубе.
— Сейчас выкинем. — Пробормотал старпом. Пьянствуя всю ночь, он едва успел на спешно покидающее порт судно и страдал жуткой головной болью. Впрочем, в тот момент я еще не знал о состоянии первого помощника и наивно считал себя спасшимся. И пусть любой, решивший обвинить в излишнем оптимизме искалеченного двадцатилетнего юнца, пробравшегося сквозь захваченный нежитью город и проплывшего добрых полкилометра на одной руке, попробует повторить подобное.
— Обожди. — Сощурился капитан. — Парнишка конечно подран, но сложен хорошо и силен как бык. Как звать, безбилетник?
— Да какая разница? — Возмутился кто-то из матросни, но тяжелый кулак боцмана тут же впечатался в челюсть нарушителя дисциплины, роняя того рядом.
— Аомар. — Пробормотал я, с трудом приподнимаясь на четвереньки… На колени. В тот день слово “четвереньки” стало неприменимо ко мне. — Аомар, сын Кархеона.
— Кархеон… Кархеон… — Забормотал Надир. — Знакомое имя… Торговец тканями с третьего ряда? Нет, тот был моим земляком, а ты эол… Сирена в задницу, что еще за Кархеон?
— Стратег.
— Сын Лаорхиса. — Подсказали из толпы, и хозяин посудины довольно усмехнулся:
— А ты, стало быть, внук его…
— Правнук.
— Не суть. Так-так-так… У тебя, каракатица, два варианта. Первый — за борт. Второй — ошейник.
— Рабский? — От резкого движения меня вывернуло наизнанку. Бултыхание в море шло на пользу исключительно здоровым людям, я же, едва удерживаясь на плаву, наглотался соленой воды на тысячу лет вперед.
— А какой еще? — Осклабился Надир. — Нанесем тебе печать. Честь по чести закрепим договор. Мол ты благородный такой нам сам себя продал. А дальше сбагрю тебя в Квархаде, мы пожмем руки… левые, — добавил он, довольно ухмыляясь, — и разбежимся по своим делам. Или прыгай, никого не держим, правильно, парни?
Парни энергично закивали, а я злобно глянув на торговца невольниками вновь скорчился от приступа. Похоже, после перенесенных испытаний организм не позволял мне даже ярость…
— Согласен. — Пробормотал я, перерезая горло собственной гордости.
— Вот и славно.
Кажется, капитан говорил что-то еще. Вызывал врача, велел старпому подобрать клетку поприличнее, прикидывал, кому продаст высокородного господина. Не знаю. Последние остатки сил покинули мою многострадальную тушку. Потеряв сознание, я безвольно растянулся на блестящих сосновых досках.
***
— Чего изволите, любезный? — Поинтересовался дежурящий у трапа матрос, едва я замер напротив Сиреневой Пепельницы. Первый владелец корабля отличался весьма специфическими представлениями о правильном выборе имен. Если верить россказням, то его детей звали Вимом, Гимом и Шургиндурием Пятым. Судьба первых четырех Шунгирдуриев оставалась неведома, но сам факт их наличия был незыблем. По крайней мере для болтунов.
— Купить человека, разумеется.
— Так покупайте, любезный. — Мерзко сощурился моряк. — Рынок за спиной. А отсюда извольте убраться. Иначе кто-нибудь примет вас за воришку и хорошенько надает по роже.
— Надает по роже? — Переспросил я, всматриваясь в лицо собеседника и опознавая в том обидчика из прошлой жизни. Вечно недовольный, он обожал отыгрываться на рабах, от души охаживая нас черенком швабры или другой подвернувшейся утварью. И во второй попытке стоило хорошенько проучить тварь.
Аомар-калека при столкновении с наглецами отступал, а через некоторое время возвращался с парой крепких стражников. Аомар из вчерашнего дня этой реальности воспользовался бы навыками борьбы и попинал соперника ногами, красиво уронив на землю. У меня нынешнего не имелось ни крепких сподвижников, ни потерянных за треть века эффектных приемов. К счастью, для преграждающего путь урода хватило и встретившегося с челюстью тяжелого кулака.
— Скажи капитану, пришел покупатель. — Велел я. Некто, не ознакомленный с привычками моряков, перешагнул бы побитого, без разрешения поднялся на палубу и настроил против себя всех и каждого. Очень вероятно его бы избили. Возможно изнасиловали. Окажись вторженец девушкой — даже наверняка. С некоторым шансом бедолагу бы заперли в клетке и продали на другом конце Срединного моря. Впрочем, каждый, особенно последний вариант сопровождался риском испортить отношения с властями города. А конфликт с Сиерой для торговца фактически означал невозможность использовать один из двух удобных путей с юга Партарики в Тридору. Конечно, находились и смельчаки блуждать по пустыням, но в целом, снующие по Шуру или вдоль восточного побережья океана кораблики оставались единственной альтернативой отсутствию заграничных товаров.
— И что за умник решил отмудохать моего человека? — Донеслось сверху.
— Покупатель.
— Хороши нынче покупатели… — Пробормотал хозяин посудины, окидывая меня придирчивым взглядом. Увиденное его устроило, и хорсид довольно кивнул. — А чего до завтра потерпеть не мог? И членовредительствовать-то нахера?