Увидев, как Аня шевелится на постели, Скворцова подошла к ее кровати и села рядом.
- Ты как? – улыбнулась она.
- Вроде лучше, - Мельникова тоже постаралась улыбнуться. – Голова, по крайней мере, не такая тяжелая уже. Даже соображать могу.
- Это здорово, - воодушевилась Ольга. – Я была в ФЭС, все им за тебя рассказала и запись отдала. И теперь они точно знают, что ты ни при чем, - довольно заключила Скворцова. – Им осталось подтвердить твои слова фактами и поймать тех, кто сбежал.
- Понятно… - как-то равнодушно вздохнула Аня, отворачиваясь, и Ольга забеспокоилась.
- Ты рассказала все Майскому? Он… не поверил, да? – рискнула она и прикусила язык.
- Не рассказала, - обиженно отозвалась Мельникова. – Вернее, рассказала, но не все, а только то, что его касалось, а там… Узнает из официальных источников, - она всхлипнула, и подруга взяла ее за руку.
- Ань…
- Я дура, понимаешь? – яростно выпалила та, повернув голову к Ольге.
- Ну зачем ты так. Преступники все продумали очень хорошо…
- Да причем здесь преступники, - горестно вздохнула Аня. – Я про себя говорю. И Сережку. Да-да, я знаю, что он бабник, что у него работа на первом месте, что у меня жизнь в Испании и мне там нравится, но… - она запнулась и снова всхлипнула. – Оля, я такая идиотка… Сколько раз говорила себе, что нельзя привязываться к мужчинам, что надо просто приятно проводить время вместе и все. А уж тем более с Майским! Исчезни я на полгода, он же потом не вспомнит, кто я такая! – она взмахнула свободной рукой и вытерла слезы. – И я все это понимаю, но… Не могу. Без него не могу. Он мне нужен, понимаешь? Я хочу быть рядом с ним. Господи, знала бы ты, как я ревную, когда мы в разных странах. Стоит мне только представить, что он отправляется по бабам, пользуясь моим отсутствием… я сама себя ненавижу за это. Но… я не могу… я люблю его, - прошептала Аня. – И когда эти уроды пришли и сказали, что он раскаялся, извиняется и приготовил сюрприз… Да я обо всем позабыла! Да, мне было обидно из-за этих дурацких ключей, но я подумала, что, может, он все обдумал, осознал и решил, что в этом нет ничего такого страшного? Ну, в том, что у меня будут его ключи… - слезы лились из ее глаз. – Думала, что решил романтикой дело уладить… И ведь я бы простила!.. Дура, да? – посмотрела Аня на подругу, но та лишь вздохнула.
- Говорят, что сердцу не прикажешь…
- Вот понимаешь, он усомнился во мне сразу, а я лежу сейчас и ищу ему оправдания! Вместо того чтобы послать далеко и надолго. Это надо ж быть такой идиоткой! – возмущалась Мельникова.
- Что ты ему сказала? – осторожно спросила Ольга. – Что все забыто?
- Нет, я-то его послала, - Аня даже улыбнулась. – Расписала всю ситуацию в красках и сказала, что все, адью, не нужны мне такие отношения. Не веришь мне – свободен, я себя не на помойке нашла, чтобы об меня ноги вытирали! – хорохорилась она.
- Погоди, но я тогда не очень понимаю… - нахмурилась Скворцова.
- Так послать-то я его послала, а теперь лежу и жалею, что послала, - Мельникова вновь разревелась. – Ну, ведь каждый человек может ошибаться, правда? А я его уже выгнала, и он больше не придет!
- Ох, Господи, - только и пробормотала Ольга, не зная, как тут можно помочь. Она бы легко высказала все, что она думает об этом, но зачем? Делать больно подруге? Это не к ней. Скворцова решила сменить тему: - Аня… помнишь, мы с тобой как-то встречались за обедом в кафе, когда я еще Алле помогала в ФЭС? Ты тогда сказала, что во что-то вляпалась, но говорить не хочешь, особенно мне…
- Конечно, помню! – энергично ответила Мельникова, вытирая щеки и садясь на постели. – Как я тебе скажу, что я по уши втрескалась и не знаю, что делать, если еще недавно песочила тебя на тему Котова? Мол, позволь идеальному человеку иметь хоть один недостаток! И что я тебе скажу, если все вокруг знают, что Майский – легкомысленный ловелас и обормот? И я тоже это знаю! Только что это меняет? – она вздохнула, постепенно успокаиваясь. – Я чувствую себя такой идиоткой… словно мне восемнадцать и это моя первая любовь…
- А он тебе что сказал на все это? – осторожно спросила Скворцова, воздерживаясь от суждений.
- Да ничего толком. Все спрашивал, как я себя чувствую, говорил, что главное, чтобы я поскорее поправилась. По существу – ничего. Да я и не ждала, что он мне вдруг в любви признается. Видно было, что чувствует себя виноватым, а мне его стремление загладить вину не нужно. Обойдусь, - она посмотрела на подругу. – Что, не веришь, что смогу?
- Я не знаю, Ань, - честно ответила Ольга. – Может, лучше предоставить времени расставить все точки над i? Сейчас мы все на взводе после этого кошмара. Главное – ты должна поправиться, в этом он прав. Кстати, врачи сказали, что динамика очень хорошая! – улыбнулась она, желая подбодрить подругу, но Мельникова лишь криво дернула губами.
- Ну да, неделю отдыха провела бездарно, еще одну – в заточении, а теперь пора обратно за парту…
- Ань… - Скворцова поколебалась, но все же спросила: - Пока ты была в этом домике, ты не пыталась сбежать?
- Куда? Вокруг лес, ничего и никого. На окнах решетки. В доме со мной постоянно кто-то был. Даже если приложить его чем-то тяжелым, дальше – что? Я же не знала, где я нахожусь. Уйти в лес, замерзнуть или чтобы меня съели дикие звери? А если эти догнали бы, то убили бы сразу… Ну, я так думала… Я же не знала тогда их план… Я пыталась открыть окно, чтобы прислушаться – уловить хоть какие-то звуки цивилизации, но там было как в подвале – темно и тихо. И я слышала, как они говорили, что можно хоть из пушки палить – никто не услышит… - она помолчала. – Я очень надеялась на вас… Сначала, конечно, я поверила, что меня отпустят, дура, да. А потом вспомнила, как ты говорила, что шансы есть, только если жертва не видела преступника, потому что не может его сдать. А я-то их всех видела… Поняла, что дело дрянь, пыталась что-то придумать… Господи, я даже вспоминать не хочу…
- Прости, пожалуйста, - Ольга погладила ее по ладони, - но мне нужно еще кое-что спросить.
- Да ладно – спрашивай, все равно уже все позади.
- Что случилось до того, как ты отключилась? Как ты приняла этот жуткий коктейль?
- Никак, - пожала она плечами. – Мне принесли традиционное снотворное, а потом, наверное, что-то вкололи. Я не знаю. Они всегда меня пичкали снотворным, когда у них намечались посиделки – чтобы я ничего не услышала.
- А не выпить было нельзя? Спрятать таблетку…
- Нельзя. Все было под надзором доктора, и он заставлял потом открывать рот, чтобы проверить, что я ее действительно проглотила. Каждый раз пугал, что если не буду слушаться, вколет мне наркотик… Уж лучше так… И потом, - она помедлила.
- Что?
- Да нет, уже не важно, просто один из этих гадов так на меня смотрел, что я все боялась, что он меня изнасилует, когда рядом никого не будет, - поежилась Мельникова. – Тот, который Профессор, там четко держал дисциплину, но он не всегда был в доме, иногда отлучался куда-то. Я все ждала, когда он вернется. Один раз этот упырь набрался и стал ко мне подкатывать, говоря, что, мол, если бы не великие цели… - ее передернуло. – А другой ему советовал подождать, что, мол, скоро будет уже все равно… - Аня выдернула свою руку и спрятала ее под простыню. – Слава богу, потом пришел Профессор. Они как-то сразу отстали и замяли тему. А я молилась, чтобы он больше не уходил…
- Кто это был? Как они называли друг друга?
- Тот, что подкатывал, проходил под именем Верзила, а тот, что советовал, назывался Лысым, - нехотя ответила она, поежившись от воспоминаний.
- Судя по всему, Лысый – это Геннадий Колышев, - предположила Скворцова. – А Верзила – Сабуров. Этот сгорел в том доме.
- И слава богу! – буркнула Мельникова, глядя исподлобья на подругу. – Да, я не жалею, что он сдох! Чтоб они все сдохли! – неожиданно сорвалась на крик она и расплакалась.