- Ты прячешься, как ежик за колючками, - он все-таки обвил рукой ее талию, пользуясь внезапной открытостью Власовой, но та словно не заметила этого.
- А ты, значит, хочешь меня их лишить? – она продолжала быть серьезной. – Хороша же я буду – лысый ежик, - Рита усмехнулась, пытаясь обернуть все в шутку, но усмешка получилась настолько горькой, что даже в кромешной ночи с тусклым светом фонарей скрыть ее не удалось.
- Глупая… я хочу ими стать… - Гранин взял ее за подбородок, чтобы встретиться взглядом, и впервые увидел в ее глазах беззащитность и уязвимость. – Вот так, - тихо, словно боясь спугнуть, подтвердил он, после чего наклонился и легонько прикоснулся к ее губам своими. Затем вновь посмотрел в глаза и прижал к себе крепко-крепко. – Рита-Рита… - нараспев произнес Павел и почувствовал, как она обняла его в ответ.
У Власовой комок застрял в горле. Как она ни пыталась быть на страже, как ни старалась не поддаваться, что-то с хрустом треснуло внутри, где-то глубоко и очень сильно, как огромный ледник вдруг дает трещину. Напрасно Рита пыталась взять себя в руки и напомнить сердцу, что болтовне мужчины верить нельзя – оно напрочь отказывалось слушать доводы разума и внимало только словам Павла. Как же хочется, чтобы все это было правдой, черт подери! Власова еле удержалась, чтобы не всхлипнуть, чувствуя, что слезы уже навернулись на глаза.
- Я заеду за тобой завтра в два, - мягко напомнил Гранин.
Рита лишь буркнула «хорошо», отстранилась, не поднимая головы, и, развернувшись на каблуках, зашагала к дому. Он не должен видеть, что она плачет, – не должен знать, что может пробить ее броню.
Комментарий к
Мария3520, спасибо за кубок!
========== Часть 44 ==========
С учетом того, что предыдущую ночь Котов провел на жестком коридорном стуле в больнице, охраняя покой Мельниковой и Скворцовой, в пятницу вечером он заслуженно погрузился в сон часов на двенадцать и проснулся лишь ближе к полудню субботы. Оглядев свой полупустой холодильник, Костя порадовался, что мама печет пирожки в промышленных масштабах – даже при подкормке окружающего населения они остаются еще и на утро. Приведя себя в порядок и неспешно позавтракав, Котов глянул на телефон и задумался, насколько целесообразно звонить Ольге. Она, вероятно, сейчас у Ани. Доктор сказал, что если ничего форс-мажорного не случится, в понедельник Мельникову можно будет уже выписывать, но впереди были целые выходные, и проводить их в одиночестве Косте совсем не хотелось. Особенно теперь, когда было понятно, что Мельникова вне опасности, а Ольга знала, что между ним и Ритой ничего криминального не было. И он уже начал набирать номер невесты, как в дверь позвонили. Удивившись, кто бы это мог быть, Котов пошел открывать и замер от неожиданности, обнаружив на пороге Скворцову.
- Привет, - просто поздоровалась она, не решаясь зайти.
- Привет, - пришел он в себя. – Ты ключи забыла, что ли? – догадался Костя, но она лишь помотала головой и прислонилась виском к дверному проему.
- Не поднимается у меня рука открывать теперь эту дверь своим ключом… - Ольга пожала плечами и честно призналась: - Я не знаю, зачем я пришла. Я ехала к Ане, но… вышла не там и… как-то оказалась здесь, - она криво улыбнулась, и Котов втянул ее внутрь за руку.
- Главное, что ты оказалась здесь, - улыбнулся он, захлопывая дверь. – Ты моя материализовавшаяся мысль – я хотел тебе звонить.
- Зачем?
- Ну… узнать, как у тебя дела, - начал издалека Костя, вглядываясь в ее лицо, но Скворцова стояла потерянная в своих каких-то сомнениях и не отвечала.
Мозг его вдруг пронзила мысль, что она сейчас опомнится, пожалеет, что пришла, и уйдет. Чтобы предотвратить зло, Котов стал расстегивать, а затем и стягивать с нее пальто. Ольга не сопротивлялась.
- У тебя есть вино? – вдруг спросила она, и он вновь опешил.
- Есть, - медленно, будто не веря своим ушам, ответил Костя. – Сухое… красное…
- Налей мне, - попросила она, снимая сапоги.
Котов предпочел не комментировать столь интересную просьбу – молча прошел на кухню, достал бутылку, два бокала и разлил по ним вино. Скворцова проследовала за ним, не говоря ни слова, и, сжав тонкую хрустальную ножку, задумчиво посмотрела на бордовую жидкость в сосуде.
- Случилось что? – рискнул Котов, наблюдая, как она опустошает содержимое своего бокала, ставит его на стол и сжимает виски руками, зажмурившись.
- Нет, - мотнула головой Ольга, открывая глаза и ловя на себе обеспокоенный взгляд жениха. – Вроде все налаживается, Аня вне опасности, а у меня такое состояние… словно я выдохлась… - она вздохнула. – Костя, я про тебя помню, - жалобно сказала Скворцова. – Я помню, что отправила тебя восвояси – задвинула, пока Аня не поправится, чтобы все обдумать в спокойной обстановке, но…
- Но что? – насторожился он.
- Мне не думается, - тихо призналась она. – Мне просто хочется послать все к чертям, побыть одной, чтобы меня никто не трогал, чтобы нигде больше ничего не случалось, - Ольга нервно взмахнула руками, в голосе зазвучали слезы. – Мне хочется немножко покоя, чтобы не надо было что-то срочно решать, перекраивать каждые два дня свой мир и свою жизнь, чтобы успеть за реальностью, и… - она запнулась, ее взгляд заблестел; Котов поставил свой бокал на стол и подошел ближе.
- Тебе нужно вернуться домой, - негромко, но твердо ответил он.
- Это куда? – усмехнулась Ольга. – В Испанию? Здесь в моей квартире пока еще живет Гранин – он попросил меня остаться до конца расследования, и я согласилась. У дедушки… у него, конечно, хорошо, но это его дом, и я…
- Твой дом здесь, - мягко перебил ее Котов. – Рядом со мной. Хватит уже бомжевать по разным углам, - он улыбнулся, чтобы подбодрить ее. – Возвращайся, слышишь? – Костя бережно провел по ее щеке, смахивая побежавшую по ней слезу. – Да, я упрямый, и ты сама знаешь, что я не отступлюсь, - решился Костя, колеблясь, правильно ли выбрал момент для разговора. – Упрашивать не буду, умолять – тоже, а вот убеждать – да. Перед тем как уехать, ты спросила, уверен ли я, что хочу жениться именно на тебе. Так вот я уверен. Твое отсутствие позволило мне посмотреть на других женщин и точно понять, что рядом с собой я хочу видеть тебя.
- Каких других женщин? – слабым голосом спросила Скворцова.
- Белая, например, или та же Власова.
- С каждой из них у тебя что-то было?
- В том-то и дело, что нет. С Белой хорошо пострелять в тире, сгонять на выезд, перекинуться шутками. Она веселая, острая на язык и легкая на подъем – отличный напарник и специалист. С Власовой очень здорово рубиться в шахматы…
- И напиваться в стельку…- хмыкнула Ольга.
- Ну… ладно, хорошо, признаю, и это тоже. Она… она свой мужик, понимаешь? Как Майский. Я не вижу в ней женщину – я вижу в ней боевого товарища.
- А со мной, видимо, нельзя ни в тире пострелять, ни напиться в стельку… Хотя… - она многозначительно перевела взгляд на бутылку вина, но Котова это не смутило.
- И это прекрасно! Ты другая. Для меня ты другая. Для меня ты женщина, и рядом с тобой я не просто капитан или офицер, или интеллигент в третьем поколении – рядом с тобой я… супергерой! – все больше распалялся он. – Да! Кэтмен – человек-летучая кошь!
Ольга прыснула со смеху и уткнулась лбом ему в грудь. Котов несмело обнял девушку, опасаясь, что она спохватится и выскользнет из его объятий. Но она не выскользнула, наоборот – почувствовав его руки на своей талии, прильнула к нему всем телом, повернув голову так, словно лежала на подушке, а не на его груди.
- Ты как кошка… гуляющая сама по себе, - шепотом сказал Костя ей на ушко, проводя пальцами по спине. – Захотела – ушла, захотела – пришла… - продолжил он и, вздохнув, еще тише добавил: - Не уходи больше…
Скворцова отпрянула, чтобы посмотреть Котову в лицо.
- Это же от тебя зависит, Костя… - осипшим от волнения голосом ответила Ольга. – Я не хочу уходить, но ты создаешь такие условия, в которых я не могу остаться. И я устала каждый раз проводить воспитательную беседу. Ты взрослый человек, почему я должна тебя учить? Что я тебе, мама, что ли?