Припарковав машину как можно ближе к входу, Гранин спокойно купил билеты на всех троих, хотя Рита и попыталась этому помешать:
- За себя и сына я плачу сама… - начала она, но он перебил тоном, не терпящим возражений:
- Вот когда будешь сама, тогда и плати себе на здоровье, а сейчас вы со мной. И я даже не буду это обсуждать.
Власова и не собиралась. Ощущение, что ей не надо ничего рулить, а можно только присутствовать, как-то очень быстро расслабляло и настраивало на пофигистический лад. Особенно после всего пережитого за последние несколько часов. Никита был в восторге, и это было главным, а дальше… она как-нибудь потом подумает. Рита лишь поправила шарф, чувствуя, как распаляется мартовское солнце, и последовала за мужчинами, тщательно изучавшими таблички и экспонаты под открытым небом. Не удержавшись, сама не зная зачем, она достала мобильный телефон и тайком сфотографировала Павла с Никитой. Закусив губу, как нашалившая школьница, Власова быстро спрятала аппарат в карман, подошла ближе, услышав голоса, и встала за спиной экскурсантов.
- …потому что тормозной путь поезда может быть вплоть до одного километра, - с умным видом вещал Гранин ее отпрыску, и Рита подивилась таким знаниям.
- Ого! – с восторгом отозвался Никита. – Целый километр!
- Поэтому бессмысленно рассчитывать, что он успеет остановиться, - продолжил свою мысль Павел, и мальчик кивнул:
- Будем убегать.
- Причем сразу в сторону, - уточнил Гранин, и Власова решила подать голос:
- Я дико извиняюсь, джентльмены, а куда это вы бежать собрались?
Мужчины обернулись.
- Да не, ма, - рассмеялся сын, - это мы просто обсуждаем паровозы и их способности.
- А-а, - понимающе протянула Рита и перевела взгляд на Павла. – Я и не знала, что ты у нас специалист по поездам.
- Я нет, а вот мой отец – да, - заметив вопрос в ее глазах, он продолжил: - Он всю жизнь проработал проводником. Сколько себя помню, вечно какие-то истории нам привозил из своих рейсов.
- Ух ты! – искренне восхитился Никита. – Круто, наверное!
- Если хочешь, я тебя с ним познакомлю – он и тебе расскажет, - просто предложил Гранин. – Он любит это дело.
- Правда? – просиял мальчик, но тут же перевел опасливый взгляд на мать.
- Ну, если мама разрешит, - просек ситуацию Павел, выразительно посмотрев на Риту.
- Мама подумает, - лаконично ответила та и, дождавшись, когда Никита уйдет к другому экспонату, твердо сказала: - Не надо давать обещания, которые потом не сможешь сдержать, потому что ребенок поверит и будет ждать…
- Ты меня с кем-то путаешь, - с вызовом ответил Гранин, хоть и говорил тихо. – И я не даю обещания – я договариваюсь. Позвоню отцу – узнаю, какие у него планы, и привезу вас в гости.
- В смысле в гости? – опешила Власова.
- В прямом. В гости. В Истру. Я даже думаю, что отец будет рад больше Никиты, потому что давно на пенсии и не с кем ему свои байки травить – мы-то их все уже чуть ли не наизусть знаем.
- Ну да, а тут новые уши… - пробормотала Рита.
- С твоего разрешения, конечно, - развел руками Павел, и ей показалось, что в тоне прозвучали недовольные нотки. – Ты же у нас капитан.
- Ты вообще-то тоже, - ровным голосом заметила она, и он чуть улыбнулся.
- Мне показалось или ты только что сказала, что ты согласна?
- Я сказала, что я подумаю, - отрезала Власова и поспешила к сыну, ускакавшему уже от них на приличное расстояние.
День проходил замечательно, если не считать того, что Рита чувствовала себя в высшей степени странно. С одной стороны, ее несколько раздражало постоянное превосходство Гранина – он быстро принимал решения за всех и лишь изредка считал нужным консультироваться с ней дежурной фразой «если мама разрешит». Ей даже на секунду почудилось, будто они одна семья, просто она почему-то на него в обиде, поэтому он ведет себя нормально, как полагается мужу и отцу, а она… Рита вздохнула. Какой бред. Размечталась ты, Власова!.. Потому что с другой стороны, она уже сто лет не чувствовала себя такой расслабленной и умиротворенной, да-да, даже несмотря на внутренний протест. Рита так привыкла, что ее ребенок – это исключительно ее проблемы, что практически двадцать четыре часа в сутки пребывала как включенная сигнализация – всегда в режиме быстрого реагирования и разрешения косяков. А тут – о чудо! – она шла рядом с ними и не беспокоилась абсолютно ни о чем. Наверное, это и есть счастье, мелькнула глупая догадка, когда ты можешь вырубить внутреннюю сигнализацию в той ситуации, когда обычно держишь на низком старте. Странное дело, неужели она начала доверять Гранину?
Власова усмехнулась своим мыслям, отслеживая краем глаза перемещение мужчин по территории. Сославшись на то, что хочет погреться на солнышке, Рита осталась у входа и ждала, пока они вернутся обратно. А с третьей стороны, да-да, была еще и третья сторона, причем самая важная! Так вот с третьей стороны, Никита так радовался прогулке, словно и не было подставы отца, всех этих горьких слов и истерики. Пожалуй, только за это Власова была готова простить Павлу его командирские замашки. Нет, она, конечно, была в курсе, что завоевание ребенка – самая распространенная тактика, чтобы соблазнить мать, но было что-то в поведении Гранина, что заставляло ее отметать этот вариант, что-то естественное, искреннее… В любом случае, Рита решила, что возможностью отдохнуть надо пользоваться, а разложить все по полочкам она еще успеет вечером, когда Ник ляжет спать.
Скворцова медленно приходила в себя. В голове было как-то шумно, в горле – сухо. Ольга с трудом открыла глаза, пытаясь вспомнить, что случилось, но, увидев перед собой знакомую фигуру, резко села на диване.
- Проснулась, - усмехнулся Воробейников. – Я уже будить хотел. Не ожидал, что так долго будешь спать.
Скворцова молчала, осторожно оглядываясь вокруг. Верхней одежды на ней не оказалось, как не было на ногах и сапог. Теперь она вспоминала и ту девочку, спрашивающую про аптеку, и тряпку с хлороформом. Артем ее похитил, но зачем? Словно прочитав ее мысли, он произнес:
- Я не собираюсь тебя убивать, - спокойно улыбался он. – Впрочем, если ты будешь вести себя хорошо, то с тобой вообще ничего такого не случится.
Вести себя хорошо? Это как? Аня тоже вела себя хорошо, однако ее готовили на органы, а это вряд ли можно считать чем-то хорошим для донора. Ольга непроизвольно вздрогнула от мысли, что донором теперь хотят сделать ее, но тут же отмела эту идею, как неподходящую – у них с Аней разные резус-факторы при одной группе крови, и это критично при трансплантации. Хотя… если просто продать на органы…
- Неужели ты так меня боишься? – Воробейников внимательно следил за ней, сидя в кресле напротив, их разделял лишь журнальный столик из темного дерева.
- Я думаю, - подала голос Ольга, едва узнав саму себя, и откашлялась.
- Воды? – галантно предложил Артем, но она лишь помотала головой. Однако он протянул ее сумку. – Там твоя бутылка воды. И я туда ничего не подмешивал, если ты опасаешься этого… - Ольга не шелохнулась. – Тогда подумай логически: если бы я хотел что-то тебе подмешать, то вколол бы, пока ты спала.
Скворцова неуверенно потянулась к сумке и заглянула внутрь: бутылка воды, кошелек, книжка, фотоаппарат. Все. В карманах остались документы, салфетки, карандаш, ручка, блокнот, ключи и мп3-плеер. Вроде все, как обычно, кроме телефона, но… как-то не на своих местах, что ли…
- Твой телефон пришлось упразднить, извини, - заметил ее осмотр Воробейников. – И маячки из твоей сумки и одежды – тоже. Мне не нужны гости.
Ольга с трудом подавила вздох. Черт! Надо было вшивать под подкладку сумки. Теперь-то ее точно никто не найдет! Но они хотя бы должны забеспокоиться, что она пропала с радаров и… найти как-нибудь. Ну есть же всякие камеры, навигаторы, видеорегистраторы… Так, не отчаиваться, только не отчаиваться, сохранять здравый смысл и трезвость рассудка. Ее найдут, обязательно найдут. В памяти невольно всплыли моменты из Салоу, когда ее похитил и собирался убить Борис. Костя… Он спас ее тогда – должен и сейчас спасти. Он упрямый – он перевернет небо и землю, она должна верить!