В лаборатории повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь жужжанием аппаратуры.
- Сдается мне, что все билеты, которые он взял, были специально для нас, - тихо, сквозь зубы, произнесла полковник. – Он просчитал, что мы можем вычислить его новые документы, и просто подыграл… Иван, где они сейчас? – наклонилась она к экрану, параллельно набирая номер. – Надо снимать наших с вокзалов… Кто там у меня ближе всех…
В здании музея на Павелецкой оказалась Паровозия*. Власова уже замерла на пороге, готовая повернуть назад из-за немыслимых цен на входные билеты по сравнению с Рижским вокзалом, но выяснилось, что мужчины были в курсе и ехали сюда именно за этим. Гранин, как и в тот раз, спокойно заплатил за всех, кассирша логично приняла их за семью и пожелала удачного досуга. М-да, Рита, как много ты пропустила за пять минут переодевания, оказывается, невольно подумала Власова, молча проходя вслед за Павлом и Никитой.
Быстро обойдя музейные экспонаты, они спустились на цокольный этаж, где и располагалась игровая галерея. Довольный ребенок лишь махнул рукой взрослым и, быстро скинув обувь, умчался к рельсам и вагонам. Уже через минуту он что-то оживленно обсуждал с мальчиком помладше, явно намереваясь замутить совместное строительство железнодорожного полотна.
- Я должен перед тобой извиниться, - вдруг сказал Гранин, когда они сели на скамейку, в стороне от общего балагана, и Рита удивленно приподняла бровь. – За то, что произошло у тебя в квартире, - объяснил он.
- А… - Власова кивнула, не зная, что сказать. Прощаю? Глупо как-то. Да и стоит ли вообще возвращаться к этой неприятной сцене.
- У меня есть брат, - неожиданно произнес Павел. – Старше на пять лет. Сводный – у нас разные отцы. Мама развелась с его отцом, когда ему было три года… - Рита с трудом удержала эмоции, начиная догадываться, куда кривая выведет. – Потом вышла замуж за моего отца. Потом родился я, - он рассказывал все медленно, взвешивая каждое слово и глядя прямо перед собой, словно ее рядом не было. – И я с детства помню, как мама вот так же кружилась вокруг Руслана – брата, пытаясь оправдать наплевательское отношение его папаши. Она даже подарки покупала сама и делала вид, что это от него. Я тогда не знал – не понимал, почему у Руслана вечно хмурое настроение каждый второй выходной и в каникулы.
- И… чем все закончилось? – рискнула Власова. – Ну, он же уже большой, твой брат.
- В один из таких хмурых выходных мой отец стукнул кулаком по столу и сказал, что хватит. Что баран, который пасется неизвестно где, не может считаться папой, - Гранин усмехнулся. – Мне эти слова его прям врезались в память: баран, который пасется неизвестно где… А еще он сказал, что у него два сына и тема закрыта.
- И как отреагировал твой брат? Сколько ему тогда было?
- Точно не помню – лет двенадцать вроде, может, чуть больше, - пожал плечами Павел. – Сначала мама была против, мол, ребенок должен знать свои корни и прочая ерунда. А отец просто собрал нас двоих и повел гулять. Когда мы вернулись, мама сделала вид, что этого инцидента не было, и с тех пор мы единая семья.
- А отец твоего брата… он не появлялся потом?
- Нет, - Гранин повернул голову в ее сторону. – Он и раньше бы не появлялся, если бы мать не вытаскивала его силком неизвестно откуда, - он пристально посмотрел Рите в лицо, и ей сразу стало неловко, словно Павел обвинял ее в неподобающем поведении. – Сегодня, когда я случайно услышал ваш разговор, у меня как щелкнуло что-то в голове. Дежа вю.
- Ну, я не покупаю ребенку подарки, чтобы выдавать их за подарки отца, - Власова почувствовала необходимость защищаться.
- И то хорошо, - хмыкнул Гранин, и Рита невольно напряглась.
- Скажи, а твой отец тогда тоже твоей матери бросил, что она живет надеждой, что первый муж к ней вернется? – она с интересом заглянула ему в глаза, мол, нечего на меня наезжать.
- Нет, - Павел понимающе улыбнулся. – Виноват, товарищ капитан. Исправлюсь.
- Уже исправился, - вырвалось у нее, и, почувствовав, что краснеет, Власова отвернулась. – Никита доволен – это главное.
- Он тебе хотя бы алименты платит? – осторожно поинтересовался Гранин, и она усмехнулась, поворачиваясь к нему вновь.
- Боюсь, у него нет другого выхода – я все же капитан полиции, - Рита помолчала, словно собираясь с мыслями. – Паш, я все понимаю – про твоего брата и вообще, но… Никита – мой сын, и я сама решаю, что и как делать. К тому же, тогда твой отец разрулил ситуацию быстро и логично, потому что… - она запнулась, внезапно осознав, к чему в итоге выведет ее мысль.
Черт! Типун тебе на язык, Власова! – отругала она сама себя, но это не помогло: по выражению лица Гранина было ясно, что у него с дедукцией тоже все в порядке, он смотрел на Риту хитро, изогнув губы в полуулыбке.
- Забыли! – резко выдохнула она, и его улыбка стала шире.
Власова отвернулась, ощущая, как румянец вновь заливает щеки. Ну что за безобразие! Она знакома с ним всего неделю! А такой разговор завела… Отец разрулил ситуацию, потому что он был мужем матери и отцом второму ребенку, а у нее, у Риты, никакого второго мужа нет. И из этого совершенно логично следовало, что… Что? Чего ты испугалась, Власова? Что он вдруг тебя замуж позовет, как позвал гулять? Или наоборот – в глаза скажет, что размечталась? Хотя ты и не мечтала… Ну, в смысле, о нем не мечтала, а так-то… черт его знает. Ты настолько погрязла в круговороте из дома, работы и сына, что забыла про себя саму. Так было проще – не думать, позволить броне отрасти потолще, чтобы в любой ситуации… А тут – пожалуйста… Выискался! Теряешь доспехи, как белый одуванчик – семена-вертолетики.
- Здесь буфет вроде есть, - нарушил ее мысли Гранин. – Ты перекусить не хочешь?
- Я – нет, - она повернулась к нему. – Но ты, если хочешь, можешь пойти поесть.
- Я тоже не хочу, - он внимательно разглядывал ее лицо. – Никита попросил МакДональдс после музеев. Если ты не против, конечно.
- Что значит «попросил»? – возмутилась Рита. – Нет, вот же… - она не закончила фразу, всплеснув руками. – Ну, я ему устрою дома… Попросил он!.. Что?
Павел широко улыбался.
- Нет, ничего. Просто вспомнил про лысого ежика.
И вновь кровь прилила к ее щекам.
- Гранин, если ты будешь вгонять меня в краску, я запрусь в туалете и выйду оттуда, только когда мы соберемся домой, - пригрозила она, пытаясь скрыть пламенеющие щеки под каскадом волос.
- Я вгоняю тебя в краску? Вот это новость! Ладно, я обещаю так больше не делать. По крайней мере, в общественных местах, - хитро добавил он. – И вот это «мы соберемся домой» мне очень нравится.
- Даже не мечтай! – вспыхнула Рита, и Павел рассмеялся от души.
Она оттаивала. Он совершенно ясно видел, что она теряет свою многослойную броню по чешуинке, а значит, он на правильном пути, значит, нельзя сдаваться! Еще немного усилий и – крепость падет. Ну и что, что они всего неделю знакомы – какая разница сколько? Он, как только увидел ее, понял, что именно такую женщину искал всю жизнь – решительную, смелую, волевую, умную… ну и красивую, да, что ж тут юлить. И хотя сердце замирало каждый раз от ее ехидных комментариев, он решил, что не поддастся и пройдет этот путь до конца – уж больно заманчивый трофей маячил на финише. Признаться честно, он уже думал, что найти все желаемые качества в одной женщине – задача нереальная: она либо умная, либо красивая, либо решительная. А потом появился этот танк по имени Маргарита Власова, и сердце екнуло – она. Он, конечно, сначала поухмылялся сам себе, что первое впечатление обманчиво, но чем больше за ней наблюдал, тем громче стучало сердце, подтверждая: она, она, она! И он верил в успех, даже если порой это было дьявольски сложно: за ней не заржавеет и взгляд в него убийственный метнуть, и послать куда подальше раз надцать на дню. Но самое интересное заключалось в том, что, несмотря на всю эту оборонительную стрельбу, она подпускала его к себе все ближе и ближе, и он просто решил, что она его проверяет. С таким жизненным бэкграундом это, наверное, логично. Но ничего, его подобной аттестацией не испугать: когда он ей заявил, что отец воспитал его мужчиной, он не врал и не хвастался – правду говорил.