Был такой хороший, позитивный со всех сторон вечер! Она так устала сопротивляться и быть начеку, внутренняя женщина бунтовала изо всех сил, просясь на свободу хотя бы один-единственный раз – сейчас. А после – хоть потоп! И Павел словно почувствовал это. И выпустил ее на волю, притянув к себе. Давно уже Рита не целовалась ни с кем так жарко и с такой отдачей, словно потом действительно был потоп. Кто бы ей сказал неделю назад, что она будет чувствовать то, что волнами накатывает сейчас внутри, она бы покрутила пальцем у виска, а теперь…
- Не хочу тебя отпускать, - шепотом признался Гранин, глядя в ее глаза, которые сейчас блестели как-то по-новому.
- Паш, меня сын ждет, - напомнила Власова, но без ехидства и иронии.
- Я знаю, - улыбнулся он. – И не настаиваю. В смысле не собираюсь всеми правдами и неправдами вламываться в твой дом. Я говорю это просто, чтобы ты знала, что я не хочу тебя отпускать.
- Я… учту, - смутилась Рита, боясь вдруг спугнуть романтику момента.
- Спокойной ночи, - Гранин наклонился к ней за последним поцелуем.
- Спокойной ночи, - едва успела ответить она, прежде чем почувствовала его губы на своих, и уступила им во всем.
Отпустив Котова и Скворцову домой, Рогозина подключила Круглова и Майского к допросам, потом, подумав немного, отправила восвояси и Сергея.
- У меня уже один тут заявил про сломанное ребро и сказал, что будет жаловаться! – сообщила она расстроившемуся майору.
- Да ладно, Галь, что я сделал-то? Так, пихнул немножко, - возмутился Майский. – Ему за такое вообще надо…
- Это будет решать суд, а не ты! – строго напомнила полковник, и Сергею пришлось уехать домой.
Весь вечер его не отпускала фраза Мельниковой: «Я тебя люблю, а ты со мной играешься». Майский налил себе виски и рухнул на диван, устремив невидящий взгляд в окно, на огни ночного города. «Не надо тут мне топтаться! Не веришь мне, значит, свободен!» Он отхлебнул из стакана и поморщился, но за закуской не пошел. Надо было что-то делать. Отпускать Аньку вот так в Испанию он не хотел. При одной только мысли, что она больше не приедет – а зачем? – ему становилось не по себе. Как ни крути, привык майор и к пиликанью скайпа, когда она звонила, и к сверке часов, чтобы понять, дома ли она сейчас, можно ли ей звякнуть, и ко всему остальному, что так бодро и приятно называется личной жизнью. Ему было с ней легко, но самым удивительным, пожалуй, был тот факт, что она ему не надоедала. Да, они виделись не так чтобы очень часто, но ведь постоянно общались по видеосвязи, и он всегда был рад ее слышать и видеть. Обычно любые его отношения с дамами не выдерживали дольше пары месяцев, а тут… Майский задумался. Почти полгода уже прошло, как они знакомы, а как один день. Вот он вообще не почувствовал, что время пролетело, притом, что она все новогодние праздники с ним провела. И ему казалось, что так и должно быть. И что так было всегда. И теперь потерять ее из-за этого чудовищного недоразумения?
Сергей вновь отхлебнул из стакана. Скворцова говорила, что Аню выписывают в понедельник, если все будет хорошо. Надо подготовиться, все придумать и продумать. Он не готов пустить ситуацию на самотек. Впервые за долгие годы Майский почувствовал необходимость спасать отношения. Надо только расследование закончить, довести до ума и все.
Расследование до ума доводило начальство. Рогозина допрашивала Воробейникова, Круглов – Колышевых. Семенов продолжал хранить молчание, словно надеясь на чудо. А может, просто продумывал стратегию, как выйти из дела с наименьшими потерями.
Галина Николаевна тяжело вздохнула, увидев, что стрелки показывают девять вечера. Вот тебе и суббота. Она убирала телефон в сумку, когда вошел Николай Петрович.
- Ну что, дело можно считать раскрытым? – поинтересовался он.
- Думаю, да, - устало кивнула Рогозина. – Молчание Семенову никак не поможет. Подельники его сдали, да и Котов с Белой нашли тогда у него в кабинете подтверждение словам преступников. Ему не выкрутиться.
Круглов не ответил. Посмотрел на нее долгим взглядом, словно оценивая ситуацию, и спросил:
- Так ты придумала желание, которое я должен исполнить? – его голос звучал мягко, вкрадчиво.
- Придумала, - улыбнулась полковник, подходя к нему. – Отвези меня домой.
- Ну, это я и так могу, - недоуменно пожал плечами майор. – Стоило ли тратить желание на это…
- Стоило, - она посмотрела ему в глаза. – Потому что я хочу, чтобы другие желания сбывались сами, а не по моему приказу, - тихо добавила Галина Николаевна и вышла.
Круглов поспешил за ней, потирая подбородок. Видно, правильно ему интуиция подсказывала, и в тот раз он тоже все сделал верно, когда объявил о своем желании:
- Пригласи меня на чашку кофе, - спокойно сказал он тогда, и Рогозина повернула к нему удивленное лицо. – Чашку кофе, - усмехнувшись, повторил он, понимая, о чем она подумала. – У тебя, помнится, был восхитительный бразильский кофе – кто-то там привез, уже не помню кто.
Галина вышла из ступора и с улыбкой ответила:
- Ну пойдем. Кажется, он еще остался.
До квартиры шли молча. От Круглова не укрылась нервозность Рогозиной, но он лишь усмехался в усы. Хваленая выправка полковника трещала по швам, когда сама она оказывалась вне рабочих стен, темным вечером, один на один с мужчиной. Что ж ты себе до сих пор никого не завела? Неужели так сложно? Любовник не муж – постоянного внимания не требует. Только не надо говорить, что тебе одной хорошо и никто не нужен. Любой женщине нужен мужчина. Тебе, конечно, сложнее найти такого, чтобы соответствовал твоим идеалам и глушил твои комплексы перфекционистки…
- Проходи, - обронила Галина, бросая ключи на тумбочку и не глядя на гостя. – Ванная – там, - неопределенно махнула она рукой.
- Благодарю, - отозвался Николай, наблюдая, как она нервничает все больше и больше.
Разговор не клеился. Рогозина пыталась казаться гостеприимной и приветливой, но он слишком хорошо видел, что она ждет от этого вечера подвоха. Когда чашки опустели, логично предсказывая финал приема, Круглов улыбнулся:
- Гадать умеешь? – поднял он глаза на хозяйку, и она улыбнулась от неожиданного вопроса.
- Нет, а ты? – напряжение в голосе спало, появился интерес.
- Умею, - довольный реакцией, заявил Николай. – Переворачивай чашку на блюдце, - скомандовал он.
Заинтригованная Рогозина постепенно расслаблялась, увлекаемая любопытством, и забывала свои страхи от вторжения непрошеного гостя. Подождав пару минут, Круглов поднял чашку, деловито нахмурился, отчего Галина лишь шире улыбнулась, и начал:
- Вижу жизнь в достатке, в квартире с цветами, но без домашних животных…
Она искренне рассмеялась его шарлатанским выходкам, прекрасно понимая, что всю эту информацию он и так знает, без кофе.
- Еще вижу полковничьи погоны… - он бросил быстрый взгляд на хозяйку и вновь серьезно посмотрел на донышко чашки. – Мужчин рядом с тобой вижу… много…
- Ну, хватит, Коля! – не выдержав, она всплеснула руками. – Артист!
- Нет, погоди… - не поддавался Круглов. – Вижу одного мужчину… рядом с тобой днем и не рядом ночью… надежного, сильного… но ты выстраиваешь барьер… и он уважает тебя и твои границы… и не нарушит их без твоего слова…
Рогозина тогда побледнела от очевидности ситуации, но Николай быстро встал, поблагодарил за кофе и ушел, сказав, что провожать не надо. И вот теперь, когда он снова привез ее домой, Галина повернулась к нему и неловко сказала:
- Приглашаю на кофе. Бразильский… Расскажешь мне потом… про того мужчину… поподробнее… - и, быстро отвернувшись, вышла из машины, не дожидаясь ответа.
Круглов с улыбкой заглушил мотор и отправился вслед за ней, надеясь оправдать оказанное ему доверие.
Уложив Никиту спать, Рита сама пошла в душ в надежде встряхнуться и подумать, а потом засела на кухне – чтобы продолжить мыслительный процесс за чашкой чая. Если быть откровенной, то размышлялось из рук вон плохо – вся аналитика и логика спрятались куда-то далеко и глубоко и не желали вылезать на свет божий ни за какие коврижки. Ей было хорошо. Так хорошо, как не было уже давно, и организм интуитивно отказывался нарушать сие блаженное состояние какими-то глупыми мыслями.