- Дался тебе теперь этот лысый ежик…
- Очень хорошее сравнение, - признал он, притягивая ее к себе.
Секунду он смотрел Рите в глаза, не отрываясь, в ожидании, когда ее взгляд скользнет на его губы. Добрых слов от нее не дождешься – пока не дождешься, поэтому Гранину нужны были невербальные подтверждения, что он верно идет по намеченному пути. И Власова не удержалась – он будил в ней женщину окончательно и бесповоротно, и она не всегда успевала спохватиться вовремя, чтобы сохранить стратегическую дистанцию. Вот и сейчас Павел быстрее нее заметил, что глаза ее опять сбежали вслед за непристойными мыслями, и наклонился, чтобы поцеловать. И было так странно оказаться в его квартире и невольно робеть от поцелуя, придумывая самой себе, чем все это может закончиться, учитывая, что они находятся один на один в спальне. И Рита уже почувствовала, как его рука змеей начала заползать под ее рубашку, и нашла в себе силы прервать поцелуй и объятия.
- Я думаю, нам пора вернуться, - серьезно заявила она, глядя ему в глаза и негодуя, видя там смешинки.
- До обеда еще много времени…
- Гранин, мы с тобой знакомы от силы дней десять! – возмущенно напомнила Власова.
- Предлагаешь водить тебя два года за ручку по парку? – он был спокоен как удав.
- Нет, но ты гонишь… как паровоз! Без тормозов!
- Ничего удивительного – я же сын проводника, – шутливо отозвался Павел.
- Смотри, как бы рельсы внезапно не закончились, - подколола Рита.
- Ничего, по земле поеду – я современный паровоз, - продолжал улыбаться он, - ноу-хау двадцать первого века.
- Пошли уже, - рассмеялась она и дернула головой. – Ноу-хау…
Гранин не стал настаивать, послушно вернувшись вместе с ней в родительскую квартиру, для проформы захватив масло. Никита, как оказалось, и не заметил, что мать куда-то уходила: с широко раскрытыми глазами он заинтригованно слушал рассказы проводника в отставке.
Лисицын зашел в палату и заметил, что жена проснулась. Он выходил, чтобы позвонить Рогозиной, потому что Юля легла после обеда отдохнуть и он не хотел мешать.
- Как-то ты мало поспала, - подошел к ней Костя.
- Да я уже неделю тут только этим и занимаюсь, - улыбнулась супруга. – Не могу больше. Отоспалась, наверное, на год вперед.
- Это хорошо, - расплылся в улыбке муж. – Говорят, что с маленькими детьми особо не поспишь, - он положил руку на ее живот, и Юля осторожно накрыла ее своей ладонью.
- До этого еще много времени, - осторожно сказала она. – Мне не терпится уже и домой вернуться, и… в офис, - супруга настороженно заглянула в глаза Лисицыну, и тот вздохнул. – Костя, ну ты же не думал, что я теперь буду дома сидеть, - Юля старалась говорить спокойно.
- Да чего я тут только ни думал за это время, - вновь вздохнул он, присаживаясь к ней на кровать.
- И чего же? – с опаской посмотрела жена.
- А того, что профессия у нас такая, что никогда не знаешь, что будет завтра. Так что ж теперь – не жить? Не любить? – он внимательно глядел ей в лицо. – Я решил, что жить нужно так, словно каждый день – последний.
- Что? – испуганно вытаращила глаза супруга.
- Тихо-тихо, - поспешил успокоить Лисицын. – Я имею в виду, что нужно наслаждаться каждым днем, который есть, каждым моментом, не откладывать на завтра и пресловутое потом, а жить здесь и сейчас.
- Я смотрю, вы стали философом, товарищ майор, - не удержалась от подколки Юля.
- С тобой станешь… - добродушно усмехнулся муж.
- А я-то здесь причем? – праведно возмутилась супруга.
- А то кто же? Жил себе мужик спокойно, никого не трогал – преступников ловил да в тюрьмы их сажал… - Костя сделал паузу и осторожно провел пальцами по щеке притихшей жены, внимательно слушавшей его внезапные откровения. – А тут как появилась плутовка рыжая, как стрельнула глазами и говорит: «Колобок-колобок, я тебя съем!»
Юля сначала прыснула, пытаясь сдержаться, а потом расхохоталась от души.
- Какая-то альтернативная версия детской сказки, - сквозь смех и слезы пробормотала она.
- Да уж какая есть, - широко улыбался Лисицын. Он обожал ее такой – сияющей, счастливой… влюбленной – его от пяток до кончиков волос.
- Вы только нашему ребенку эту версию не рассказывайте, товарищ майор, - кокетливо блеснули хитринкой ее глаза, - а то в садике потом не поймут.
Несколько секунд Костя молча смотрел на довольную супругу, затем наклонился и легонько поцеловал ее.
- Между прочим, я тебя колобком не называла и всего этого не говорила, - деловито прошептала Юля, когда он немного отстранился, не могла не поспорить.
- Да? Значит, громко думала, что я услышал, - усмехнулся Лисицын.
- И не думала!
- Значит, чувствовала, - не сдавался он и, заметив, как она замерла, повторил: - Ну, ведь чувствовала, да?
- За столько лет совместной работы я много чего чувствовала… – уклончиво ответила Юля, и Костя уже хотел выпрямиться, как ее рука поймала его за шею, а глаза вдруг сверкнули. – Стоять, колобок! – хищно улыбнулась плутовка. – Вот теперь я тебя точно съем! – и притянула к себе, чтобы поцеловать.
Лисицын рассмеялся ей в губы и крепко обнял, чуть приподнимая с подушек.
========== Часть 50 ==========
Софья Михайловна встретила гостей приветливо и дружелюбно, и в этот раз Ольга могла рассмотреть ее лучше и глубже, потому что после всех пережитых событий будущая свекровь казалась пушистым котенком – в сравнении. Скворцова чувствовала себя раскованнее, ощущая негласную поддержку жениха, охотнее отвечала на вопросы и даже задавала их сама. Котов светился от счастья, Софья Михайловна поджимала губы, и с каждым разом гостеприимная улыбка давалась ей труднее. Когда Ольге позвонили и она ушла в комнату, чтобы поговорить, мать приняла последнюю попытку повлиять на сына.
- А она у тебя не робкого десятка, как я посмотрю, - аккуратно заметила Софья Михайловна.
- Она у меня стойкий оловянный солдатик, - не без гордости отозвался сын. – Ей пришлось пройти через многое, но она не сломалась. Я, - выделил он слово, ткнув себя пальцем в грудь, - сделал все, чтобы она не сломалась. И сделаю впредь.
- То есть ты все уже решил?
- Да, мама. Я ее люблю, и я на ней женюсь! И я тебе говорил об этом раньше, - постарался спокойно ответить Костя. – С тех пор ничего не изменилось. Вернее, случилось очень многое, но оно лишь укрепило мое желание связать свою жизнь с Олей.
- А как же ее Испания? А ее учеба?
- Испания закончится вместе с учебой, - просто ответил Котов. – Оля сказала, что договорилась со своим научным руководителем, чтобы защититься в сентябре. После этого она насовсем возвращается в Россию. Ко мне, - уточнил он, но Софья Михайловна смотрела скептически.
- И как тебя угораздило, - вздохнула, наконец, она. – Вот Таня – такая хорошая девушка. И здесь живет, и работаете вместе, и…
- И тебе нравится, да? – подхватил Костя, сохраняя остатки терпения. – Мам, не начинай. Таня – отличная девушка, но для меня она коллега.
Мать снова вздохнула, но ничего не сказала, увидев возвращающуюся Скворцову. Быстро посмотрев на Котовых, Ольга догадалась, что речь шла о ней. Видимо, семейный обед так и не убедил маму, что ее сын делает верный шаг, даже если он не согласован с родительским взглядом на жизнь. Они уже собирались уходить, поэтому Скворцова с милой улыбкой на губах предложила:
- Костя, а может, ты сначала отнесешь банки, а потом уже вернешься за мной? Ну, за один раз все равно не унесешь все.
Котов смотрел на нее ошарашенно, не зная, что ответить. Он ведь правильно понял, что Ольга хочет остаться наедине с его мамой? Она словно прочитала его мысли, потому что кивнула и, подойдя, поцеловала жениха у Софьи Михайловны на глазах. Та выжидающе вздернула бровь, и Костя, посмотрев сначала на одну, потом на другую, ушел относить огурчики и помидорчики в машину.
- Не думайте, милочка, что этим вы меня убедили, - услышала в спину Скворцова, обернулась и, оценив воинственный настрой Котовой, начала: