- Ну, мне слабо верится, что ты можешь встречаться с другими мужчинами у мужа за спиной.
- Так может, я мать-одиночка? – продолжала провоцировать она, но Павел лишь усмехнулся и повторил ее вопрос:
- Ты мать-одиночка?
Соврать не получилось, хотя очень хотелось – Риту откровенно бесило его превосходство в беседе. Она привыкла отшивать и отбрасывать мужчин в сторону, решив, что после выходки Ильи она все равно никому больше не сможет поверить, но тут не получалось даже отшить – не то что отбросить. Словно Гранин был облачен в какую-то невидимую броню, от которой все ее шпильки, колючки и прочий достойный арсенал отлетали как горошины от стенки. Но сдаваться Власова не собиралась. Вот еще! Пришел-увидел-победил – это не к ней!
- Это и неважно, - продолжал меж тем мужчина. – Важно, что ты приняла мое предложение и не передумала в последний момент, - улыбнулся он, что возмутило Риту до глубины души.
- Ты о себе много думаешь – мы с тобой знакомы не больше недели. Подумаешь, погуляли коллеги в парке, - фыркнула она, переводя свой взгляд на букет и делая вид, что рассматривает цветы.
- Я о тебе много думаю, - спокойно ответил Павел, не отрывая взгляда от ее лица. – Слишком много, чтобы это можно было назвать прогулкой коллег.
- Слушай, я вот не понимаю, - посмотрела ему в глаза Рита. – Женщины, что ли, на планете перевелись? Молодые, красивые, незамужние, без детей и проблем… Чего ты ко мне-то пристал? Тебе головняков в жизни мало?
- И какие же у тебя головняки? – только и усмехнулся он.
- У меня сын, - твердо заявила Власова, не расположенная к шуткам. – И это самый главный мужчина в моей жизни. Ни один другой никогда не сможет быть выше него.
- Никогда не говори никогда, - словно напомнил Павел, и она вспыхнула:
- Я знаю, что говорю! Можешь не рассчитывать! – и ехидно добавила: - На всей планете есть только один сын и миллиарда три-четыре мужчин. Несравнимо, не находишь? – заметив его секундное колебание, Власова припечатала: - Мой сын всегда будет на первом месте, понятно?
- Куда яснее, - к Гранину вернулось привычное спокойствие и чувство юмора. – В таком случае, я надеюсь, что пьедестал достаточно широк, чтобы мы уместились там вдвоем.
- Ну вот что ты за человек! – Рита изо всех сил пыталась скрыть эмоции. Фраза про первое место была одним из ее коронных приемов, после которого потенциальные кавалеры отваливались сами собой, а тут поди ж ты…
- И что же я за человек? – улыбнулся Павел, она увидела смешинки в его глазах при свете фонаря и… впервые за долгие годы испугалась.
- Поздно уже – мне домой пора, - резко сменила она тему, отводя взгляд в сторону.
- Укладывать сына спать? – продолжал улыбаться Гранин.
- Ник давно спит, - ответила Власова нарочно грубо. – Он рано ложится, потому что утром в школу.
- Ник, надо понимать, это Никита? – поинтересовался Павел, словно не замечая ее тона.
- Правильно понимаешь, - ей не оставалось ничего другого, как подтвердить.
И теперь, сидя в больнице на жестком и неудобном стуле, Рита вдруг поймала себя на мысли, что улыбается этим воспоминаниям. Поймала и тут же одернула – нечего мечтать! Известно, что мужик способен лить в уши что угодно, чтобы добиться своего. Нельзя верить словам – верить надо поступкам. Но весь ужас заключался как раз в том, что к поступкам Гранина она придраться тоже не могла – он не сделал ровным счетом ничего, что бы вызвало у нее порицание. Разве что его чрезмерная настойчивость безумно раздражала Риту. Но и тут на ум почему-то сразу приходила фраза про смелость, которая города берет…
Тихо скрипнула дверь, и на пороге появилась Скворцова. Власова тут же выпрямилась, но Ольга покачала головой, давая понять, что ничего не случилось, и свернула за угол, где располагались уборные комнаты. Не успела Рита расслабиться, как над ухом прозвучало:
- Привет!
- Господи, Котов! Что ж ты так пугаешь! – подскочила она на стуле.
- Ну извини, - развел тот руками, присаживаясь рядом, - не хотел, - и кивнул на дверь. – Оля там?
- Нет, вышла тут на минутку. Какие новости?
- Пока никаких. У дома Воробейниковых все тихо. Нас с Белой уже сменили, теперь я приехал сменить тебя.
- Погоди, как это? – нахмурилась Рита. – Меня по идее должен сменить кто-то свежий, ну в смысле не после рабочего дня.
- Рук не хватает. К тому же, учитывая, кого надо охранять… мне так будет спокойней. С Рогозиной я уже договорился, так что ты можешь ехать отдыхать. Завтра в конторе увидимся.
- То есть ты полтора суток будешь работать, что ли? – настороженно смотрела на него Власова.
- Мне не привыкать, - пожал плечами Котов.
Она кивнула, немного помялась, но все же решилась завести разговор на неприятную скользкую тему.
- Слушай, я попыталась с ней поговорить… - неуверенно начала Рита, и Костя тут же напрягся.
- И что?
- Да ничего, - раздраженно вздохнула Власова. – Нет, она меня не выгнала, по физиономии не дала, ничем тяжелым тоже не кинула… Но и не сказала ничего. Просто выслушала – приняла к сведению… И все.
Он тяжело вздохнул.
- Извини, - выдавила она. – Все это недоразумение случилось по моей вине. Если бы я тогда не пожаловалась тебе…
- Забей, - оборвал ее Котов.
- Как ты будешь доказывать, что между нами ничего не было?
- Не знаю… Но что-нибудь придумаю, - он устало потер глаза. – Езжай домой – поздно уже.
- Может, вдвоем с ней поговорить?
- Нет, будет еще хуже.
- А есть куда хуже? – хмыкнула Рита, и он недовольно поморщился.
- Я разберусь, не переживай. Спасибо. Давай уже – дуй домой.
Власова не стала настаивать – просто кивнула, вставая со стула. Не успела она скрыться за поворотом на лестницу, как Костя услышал:
- Котов? А ты что здесь делаешь?
Он повернул голову и увидел направляющегося к нему Лисицына.
- Здорово, - тоже удивился он. – Так Соколова… в смысле Юля здесь, что ли, лежит?
- Здесь, - Константин Львович махнул рукой назад, - в последней палате по коридору. А ты тут какими судьбами?
- Мельникова здесь в себя приходит, - ответил Котов. – И Оля от нее не отходит ни на шаг. Вот, считай, что охраняю обеих сразу.
Лисицын, конечно, позванивал в контору, чтобы справиться, как продвигается расследование, но о пожаре еще не знал, поэтому коллега детально, в лицах и числах, рассказал ему последние новости.
========== Часть 39 ==========
Власова доехала до дома уставшая и разбитая. Преступника они упустили и потом не нашли, первая леди ФЭС гнев на милость не сменила, хоть и не подала никаких признаков того, что сердится или обиделась. За что все ее так любят? Где та самая дружелюбность и понимание? Ведет себя как королева… Еще и бывший муж свинью подложил – объясняй теперь Никите, что папа завтра не сможет отвести его в школу, когда сын так ждет! Порой она очень завидовала вдовам, которые могли создать и укрепить в сознании детей образ доброго и любящего папы – к мертвому какие претензии? Вот и сейчас был такой случай. С замиранием сердца ждала Рита вопрос ребенка, почему папа его больше не любит.
- Привет, ма! – вышел ей навстречу улыбающийся Никита.
- Привет, родной, - улыбнулась она, стараясь ничем не выдать свои опасения. – Как тут у тебя дела? Где бабушка?
- Здесь бабушка, - вышла из кухни Вера Андреевна. – Ужин тебе готовила и обед на завтра – как всегда же нет ничего в доме.
- Спасибо, мам, - ограничилась благодарностью Маргарита, не став утруждать себя объяснениями и оправданиями – этой теме было уже сто лет в обед.
- Ну, я пойду, - засобиралась мать.
- Спасибо, что выручила, - улыбнулась Рита.
Вера Андреевна сдержанно улыбнулась. Она не одобряла решения дочери перевести Никиту в другую школу и съехать на съемную квартиру, но Рита задыхалась в родительской маленькой двушке, где в одной комнате жила она с сыном, после того как рассталась с Ильей, а в другой – ее мама и папа. Ничего в доме нельзя было сделать без контроля, советов и оценки родителей. Рита даже в гости толком не могла никого позвать. Не то чтобы у нее были вереницы подруг – нет, за несчастливые годы ее жизни все как-то рассосались, и осталось не больше двух, с которыми был еще какой-то контакт, – но сам факт, что ей на все нужно спрашивать разрешения, убивал ее. Родители, разумеется, ничего не запрещали дочери, но по их поведению было несложно догадаться, что они не рады чужим людям в своей квартире, где еще и развернуться толком негде.