От того, что она увидела, ее сердце зашлось болью.
Жеребенок плакал. По его золотистой морде струились слезы.
– О, Призрак! Что случилось? Что тебя расстроило? – выпалила Ривер.
Он слегка замедлился, и на секунду Ривер с замирающим сердцем решила, что сейчас он наклонит к ней морду. Но он лишь мотнул головой и, всхрапнув, продолжил обходить Претендентов. Сделав полный круг, он снова замер на месте. Теперь он был на противоположной от Ривер стороне, прямо напротив нее, а поскольку жеребят осталось совсем немного, она четко его видела. Он вскинулся на дыбы и лягнул воздух, будто метил в невидимого врага, после чего сорвался с места и помчался прямиком на Ривер.
От шока Ривер словно приросла к месту. Ей показалось, что из толпы до нее долетел крик матери, но она не могла пошевелиться, хотя знала, что еще немного, и жеребенок ее затопчет.
Но в последний момент он прыгнул, с легкостью перемахнув через Ривер, и, метнувшись к выходу из Амфитеатра Выбора, пропал за воротами.
На поле царило потрясенное молчание: лошади, Претенденты, Всадники и остальные члены табунов смотрели вслед жеребенку. Ривер никогда не слышала, чтобы жеребенок не выбрал себе Всадника, и знала, что никогда еще жеребенок не сбегал с церемонии.
– Он сошел с ума.
– Видимо, с ним что-то не так.
– Выглядел он здоровым, но, похоже, оказался порченым.
Вокруг поднимался ропот. Из всех жеребят не выбирали себе Всадников только больные – или душевно, или, что более вероятно, физически. В отличие от здоровых лошадей, которые проживали долгую насыщенную жизнь, больные животные знали о своих пороках, и, как правило, знали и их матери. Эти невезучие жеребята никогда не участвовали в Избрании. Их держали в табуне, о них заботились – они купались в любви и внимании до самой своей безвременной смерти. Но Призрак был бодрым и здоровым жеребенком.
«Что только что произошло? Он как будто искал своего Всадника, но не смог его найти».
Покусывая губу, Ривер гадала о причинах тоски в глазах Призрака, когда на нее упала тень.
Она подняла глаза.
Перед ней остановилась красивая кобыла. Она была светло-серой – почти белой – с темной гривой с черными и серыми прядями. Ноги у нее тоже были темными, меняясь от бело-серого к черному. Она была высокой для стригунка, и Ривер ее не узнала, но по широкому лбу, развитой грудной клетке и длинным стройным ногам поняла, что у нее с Эхо были общие предки.
А еще Ривер ее чувствовала. Кобылка дрожала от волнения – и счастья.
– Не бойся, девочка. Все хорошо, – машинально постаралась ее успокоить Ривер.
И тут случилась самая чудесная в жизни Ривер вещь. Жеребенок – прекрасная, умная, абсолютно идеальная девочка – приблизил к ней морду.
Ривер поднялась на колени, осторожно взяла голову кобылы ладонями и нежно подула в ее бархатный нос.
Они вздохнули одновременно, и в этот момент их жизни – их души – их судьбы оказались неразрывно связаны. На Ривер нахлынула эйфория, а в голове у нее пронеслось магическим призывным кличем имя.
– Анджо! Ты моя Анджо!
Ривер встала и, обняв свою спутницу за шею, уткнулась лицом в ее теплую ароматную гриву, а вокруг них торжествующе гремел табун Мадженти.
Глава 2
Настоящее – хребет на границе территории Древесного племени
– Жнецы готовы, Господин. Они ждут лишь захода солнца и твоей команды, – с низким поклоном ответствовал Железный Кулак своему предводителю и Богу.
Смерть едва удостоил его взглядом.
– Прекрасно. Вели людям не покидать укрытия до моего сигнала. Я пойду впереди и буду наблюдать.
Бог Смерти зашагал прочь. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться, что Железный Кулак, Его правая рука и Жнец, которого Он назвал своим Клинком, выполнит приказ. Смерть знал, что тот повинуется ему беспрекословно, потому что Железный Кулак прекрасно понимал: неповиновение будет стоить ему жизни.
Смерть подошел к краю хребта, откуда была видна центральная часть леса, принадлежащая Древесному Племени. В отличие от притаившихся людей, Смерть не скрывался. Он не прятался. Он просто вышел на край хребта и окинул взглядом то, что осталось от сгоревшего и почерневшего города.