— Проклятый Алдар-Косе! — размахивая камчой, шипел он. — Срым! Скачем назад, в аул Бапаса! Может, мы еще успеем на казнь этого безбородого обманщика. Э-э, тогда я полосну его камчой сто раз: за каждого пропавшего коня — один удар!
Чернобородый Срым приказал седлать коней, и посланцы Аблая, проклиная на чем свет стоит Алдар-Косе и хитрых жатаков, поскакали к Бапасу.
— Но мы еще вернемся! — пригрозил Ускембай. — И тогда юрты ваши запылают, а дети захлебнутся в крови стариков! Хош!
…Алдакена разбудил стук копыт — это уезжали ни с чем жигиты Аблая.
Следом за ними уплыл и парящий в синеве неба беркут.
— Слава аллаху, ты снова живешь! — сказал круглоглазый широкоплечий Илхас, склоняясь над Алдакеном.
— Аллах здесь ни при чем, — поправил его широколицый белозубый Жанша, — надо говорить: слава Жиренше! Вот так будет верно!
И они, поправляя и перебивая друг друга, рассказали Алдакену, как он был освобожден.
…Жиренше с Желмаем, Илхас и Жанша, как было условлено, ждали Алдар-Косе у колодца Боз-Айгыр. Прождали полдня.
Ехал мимо какой-то жатак, сказал грустно:
— Поймали нашего Алдакена!
Жигиты рассмеялись, а Жиренше сказал:
— Да, сорвали бороду, избили его!
— Как же так? — удивился жатак. — Что-то ты путаешь, Острослов. Это случилось сегодня, возле реки. Алдакена схватил черный Срым — бешеная собака Аблая.
Начались подробные расспросы, и стало ясно: Алдар-Косе, возвращаясь из аула Мошеке-бая после бийского суда, попал в засаду.
— Э-э, зачем он поехал на этот суд? — в сердцах вскричал Илхас.
— Да разве Алдакен мог поступить иначе? — возмутился Жиренше. — Аул бедняков в беде, а наш Алдакен проезжает мимо?!
И они помчались к аулу Бапаса, даже не представляя еще себе, как им удастся спасти Алдар-Косе, но понимая, что нужно спешить и что их место возле друга.
Вдруг уже на той стороне реки, у Старых колодцев, Жиренше круто изменил направление. Жигиты удивились, но повернули вслед за ним. Оказывается, Жиренше вспомнил: здесь, недалеко, полдня пути, кочует жена внука Сансызбая, толстая Борсык, женщина деловитая, любимица старого бая. Говорили, что она поджидает степных музыкантов и певцов — салы и сэрэ, с которыми вместе должна ехать на той, в летнюю кочевку Сансызбая.
Любимица старого бая на этот раз так и не дождалась музыкантов — их перехватил Жиренше. Чтобы как-то утешиться, она удачно купила у жатаков отличных коней из табунов Аблая. Тех самых, которых присудил беднякам бий-судья.
Сэрэ и салы, узнав от Жиренше о беде Алдакена, все вместе придумали план спасения друга.
Речь зашла о том, чтобы незаметно провести в аул Бапаса отважного Жиренше и его друзей Илхаса и Жаншу. Салы и сэрэ вспомнили о старом шуточном трюке — трехгорбом танцующем верблюде. Старая свалявшаяся шкура, много праздников повидавшая на своем веку, тут же была извлечена из вьюков и подновлена.
Острослов предложил еще один интересный план: он оденет паранджу и будет выглядеть как правоверная мусульманка. А танцовщица, девочка-узбечка, спрячется в третий горб. Передними ногами верблюда будет Илхас, задними — Жанша.
Дальше все вышло так, как было предусмотрено. Трехгорбого верблюда выдали за Желмаю. Жиренше, одетый в женское платье, сыграл на домбре любимую песню Алдакена. Уж кто-кто, но Алдар-Косе среди тысячи других музыкантов всегда мог отличить игру Жиренше.
— Я услышал Острослова, — сказал Алдакен друзьям, — и понял — помощь рядом. А потом я слушал те мелодии, которые Жиренше играл в юрте. И мне стал ясен план побега. Песня о птице, которую хитростью освободили из клетки, — это же про меня!
— А музыканты объясняли баям, что это песня о их победе! — засмеялся Илхас.
Потом я услышал песню о ночной скачке, о верном друге, о победе над злым баем… Вот только зачем на голову мне надели ведро? — спросил Алдакен.
— Чтобы выиграть время, — ответил Жанша. — Из-за него стража не так скоро обнаружила подмену.
Дальше Алдар-Косе узнал, что, после того как палуан Самат оглушил жигитов-сторожей, из трехгорбого верблюда вышли Илхас, Жанша и девочка-узбечка. Сбросивший женский наряд Жиренше был привязан к остову юрты вместо Алдакена. На голову Жиренше нахлобучили все то же кожаное ведро. Шкуру трехгорбого верблюда аккуратно свернули вместе со всеми палочками и веревками, которые помогали спрятанным внутри людям двигать верблюжьей шеей, глазами, ртом.