| Chapter Three. The Prairie Finger-Post. |
Глава III. ПУТЕВОДНАЯ СТРЕЛКА |
| The travellers felt no further uneasiness about the route. The snake-like trail was continuous; and so plain that a child might have followed it. |
Путешественники больше не беспокоились о дороге: след лассо тянулся непрерывной змейкой и был так отчетливо виден, что даже ребенок не сбился бы с пути. |
| It did not run in a right line, but meandering among the thickets; at times turning out of the way, in places where the ground was clear of timber. |
Он не шел по прямой, а извивался между зарослями кустарников. Порой, когда путь лежал по местности, где не было деревьев, он отклонялся в сторону. |
| This had evidently been done with an intent to avoid obstruction to the waggons: since at each of these windings the travellers could perceive that there were breaks, or other inequalities, in the surface. |
Делалось это не случайно: в таких местах были глубокие овраги и другие препятствия, -- змейка следа огибала их, показывая дорогу фургонам. |
| "How very thoughtful of the young fellow!" remarked Poindexter. "I really feel regret at not having asked for his name. |
-- Как это предусмотрительно со стороны молодого человека! -- сказал Пойндекстер.--Право, я очень жалею, что мы не узнали его имени. |
| If he belong to the Fort, we shall see him again." |
Если он служит в форте, мы еще встретимся с ним. |
| "No doubt of it," assented his son. "I hope we shall." |
-- Без сомнения! -- воскликнул Генри.-- И я буду этому очень рад. |
| His daughter, reclining in shadow, overheard the conjectural speech, as well as the rejoinder. She said nothing; but her glance towards Henry seemed to declare that her heart fondly echoed the hope. |
Луиза сидела, откинувшись на спинку сиденья, -- она слышала разговор между отцом и братом, но ничего не сказала, только в ее взгляде можно было прочесть, что она всем сердцем разделяет надежду брата. |
| Cheered by the prospect of soon terminating a toilsome journey-as also by the pleasant anticipation of beholding, before sunset, his new purchase-the planter was in one of his happiest moods. |
Радуясь скорому окончанию трудного путешествия, а также возможности до захода солнца увидеть свои новые владения, плантатор был в прекрасном настроении. |
| His aristocratic bosom was moved by an unusual amount of condescension, to all around him. He chatted familiarly with his overseer; stopped to crack a joke with "Uncle" Scipio, hobbling along on blistered heels; and encouraged "Aunt" Chloe in the transport of her piccaninny. |
Этот гордый аристократ вдруг удостоил своим снисходительным вниманием всех окружающих: непринужденно болтал с надсмотрщиком, остановился пошутить с дядюшкой Сципионом, едва ковылявшим на покрытых волдырями ногах, подбодрил тетушку Хлою, которая ехала с младенцем на руках. |
| "Marvellous!" might the observer exclaim-misled by such exceptional interludes, so pathetically described by the scribblers in Lucifer's pay-"what a fine patriarchal institution is slavery, after all! |
"Чудесно!" -- может воскликнуть посторонний наблюдатель, введенный в заблуждение такой необычайной сценой, столь старательно изображаемой писаками, подкупленными самим сатаной. -- В конце концов, как прекрасны патриархальные нравы рабовладельцев! |
| After all we have said and done to abolish it! |
И это после всего, что мы говорили и сделали для уничтожения рабства! |
| A waste of sympathy-sheer philanthropic folly to attempt the destruction of this ancient edifice-worthy corner-stone to a 'chivalric' nation! |
Попытка разрушить это древнее здание -достойный краеугольный камень рыцарственной нации -- лишь филантропическая блажь, излишняя чувствительность. |
| Oh, ye abolition fanatics! why do ye clamour against it? |
О вы, фанатики, стремящиеся к уничтожению рабства! Почему вы восстаете против него? |
| Know ye not that some must suffer-must work and starve-that others may enjoy the luxury of idleness? |
Разве вы не знаете, что одни должны страдать, должны работать и голодать, чтобы другие наслаждались роскошью и бездельем? |
| That some must be slaves, that others may be free?" |
Разве вы не знаете, что одни должны быть рабами, чтобы другие были свободными?" |
| Such arguments-at which a world might weep-have been of late but too often urged. |
Эти речи, несущие страдания миллионам, за последнее время раздаются слишком часто. |
| Woe to the man who speaks, and the nation that gives ear to them! |
Горе человеку, который произносит их, и нации, которая их слушает! |
| The planter's high spirits were shared by his party, Calhoun alone excepted. |
Хорошее настроение плантатора, казалось, разделяли все его спутники за исключением Колхауна. |
| They were reflected in the faces of his black bondsmen, who regarded him as the source, and dispenser, of their happiness, or misery-omnipotent-next to God. |
Оно отражалось на лицах невольников, которые считали Пойндекстера источником своего счастья или несчастья -- всемогущим, почти как Бог. |
| They loved him less than God, and feared him more; though he was by no means a bad master-that is, by comparison. |
Они любили его меньше, чем Бога, но боялись больше, хотя его нельзя было назвать плохим хозяином -- по сравнению с другими рабовладельцами.
|