| "Madame!" said he, reining up alongside the carriole, and speaking with as much suavity as the circumstances would admit of, "you must close the curtains all round. | -- Сударыня, -- подъезжая к карете, сказал всадник со всей любезностью, какую позволяли обстоятельства, -- вы должны задернуть все занавески. |
| Your coachman will have to get inside; and you, gentlemen!" he continued, addressing himself to Henry and Calhoun-"and you, sir;" to Poindexter, who had just come up. "There will be room for all. | Ваш кучер пусть войдет в карету. И вы также, господа, -- сказал он, обращаясь к Генри, Колхауну и только что подъехавшему Пойндекстеру. -- Места всем хватит. |
| Inside, I beseech you! | Только скорее, умоляю вас! |
| Lose no time. | Не теряйте времени. |
| In a few seconds the storm will be upon us!" | Через несколько минут буря разразится над нами. |
| "And you, sir?" inquired the planter, with a show of interest in the man who was making such exertions to secure them against some yet unascertained danger. "What of yourself?" | -- А вы, сэр? -- с искренней озабоченностью спросил плантатор человека, который столько сделал, чтобы избавить их от грозящей беды.--Как же вы? |
| "Don't waste a moment upon me. I know what's coming. | -- Обо мне не беспокойтесь: я знаю, что надвигается. |
| It isn't the first time I have encountered it. | Не впервые я встречаюсь с этим... |
| In-in, I entreat you! | Прячьтесь, прячьтесь, умоляю вас! |
| You haven't a second to spare. | Нельзя терять ни секунды. |
| Listen to that shriek! | Вы слышите завывание? |
| Quick, or the dust-cloud will be around us!" | Скорее, пока на нас не налетела пылевая туча! |
| The planter and his son sprang together to the ground; and retreated into the travelling carriage. | Плантатор и Генри быстро соскочили с лошадей и вошли в карету. |
| Calhoun, refusing to dismount, remained stiffly seated in his saddle. | Колхаун упрямо продолжал сидеть в седле. |
| Why should he skulk from a visionary danger, that did not deter a man in Mexican garb? | Почему он должен бояться какой-то воображаемой опасности, от которой не прячется этот человек в мексиканском костюме? |
| The latter turned away; as he did so, directing the overseer to get inside the nearest waggon-a direction which was obeyed with alacrity-and, for the first time, the stranger was left free to take care of himself. | Незнакомец велел надсмотрщику залезть в ближайший фургон, чему тот беспрекословно повиновался. Теперь можно было подумать и о себе. |
| Quickly unfolding his serap?-hitherto strapped across the cantle of his saddle-he flung it over the head of his horse. Then, drawing the edges back, he fastened it, bag-fashion, around the animal's neck. | Молодой человек быстро развернул свое серапе -оно было прикреплено к седлу,-- набросил его на голову лошади, обмотал концы вокруг ее шеи и завязал узлом. |
| With equal alertness he undid his scarf of China crape; and stretched it around his sombrero-fixing it in such a way, that one edge was held under the bullion band, while the other dropped down over the brim-thus forming a silken visor for his face. | С не меньшей ловкостью он развязал свой шарф из китайского шелка и обтянул его вокруг шляпы, заткнув один конец за ленту, а другой спустив вниз,-- таким образом, получилось нечто вроде шелкового забрала. |
| Before finally closing it, he turned once more towards the carriole; and, to his surprise, saw Calhoun still in the saddle. | Прежде чем совсем закрыть лицо, он еще раз обернулся к карете и, к своему удивлению, увидел, что Колхаун все eщe сидит верхом на лошади. |
| Humanity triumphed over a feeling of incipient aversion. | Поборов в себе невольную антипатию к этому человеку, незнакомец настойчиво сказал: |
| "Once again, sir, I adjure you to get inside! | -- Спрячьтесь же, сэр, умоляю вас! |
| If you do not you'll have cause to repent it. Within ten minutes' time, you may be a dead man!" | Иначе через десять минут вас не будет в живых. |
| The positive emphasis with which the caution was delivered produced its effect. In the presence of mortal foeman, Cassius Calhoun was no coward. But there was an enemy approaching that was not mortal-not in any way understood. It was already making itself manifest, in tones that resembled thunder-in shadows that mocked the darkness of midnight. Who would not have felt fear at the approach of a destroyer so declaring itself? The ex-officer was unable to resist the united warnings of earth and heaven; and, slipping out of his saddle with a show of reluctance-intended to save appearances-he clambered into the carriage, and ensconced himself behind the closely-drawn curtains. |