Вскоре он опять заговорил:
— Я никак не пойму, почему нашего хозяина так и тянет в сеттльмент. Он говорил, что отправится туда, как только поймает крапчатого мустанга. И на что ему вдруг так понадобилась эта лошадь? Мне кажется, что тут дело неспроста. Хозяин говорит, что не оставит этого дела до тех пор, пока не добьется своего. Как бы не пришлось нам просидеть здесь весь год!.. Кто это там?
Тара бросилась с лаем к двери.
— Фелим! — раздался голос снаружи. — Фелим!
— Это хозяин, — пробормотал Фелим, вскакивая со стула и бросаясь к двери следом за собакой.
Глава VI
КРАПЧАТЫЙ МУСТАНГ
Фелим не ошибся: это был голос его хозяина, Мориса Джеральда.
Выйдя за дверь, гальвеец увидел мустангера верхом на лошади. Гнедой конь, весь мокрый от пота, казался почти черным; бока и шея у него были взмылены.
Гнедой был не один. На конце туго натянутого, привязанного к седельной луке лассо он тащил за собой захваченного в плен товарища.
Это был мустанг совершенно необычной окраски. Даже среди огромных табунов диких лошадей, пасущихся в прериях, такая масть была редкой.
Лошадь была темно-шоколадной масти с белыми пятнами, как шкура ягуара.
Красивая окраска сочеталась с безупречным сложением животного. Это была широкогрудая, с округлыми контурами и стройными тонкими ногами, красивая лошадь.
Три раза настойчивые попытки мустангера захватить эту красавицу кончались неудачей. На четвертый раз он добился своего. При помощи длинного лассо со скользящей петлей Морис поймал наконец крапчатого мустанга.
Чем было вызвано его неудержимое желание овладеть именно этой лошадью, оставалось тайной мустангера.
Фелим еще никогда не видел своего хозяина в таком возбужденном состоянии — даже тогда, когда мустангер возвращался с охоты, как это часто бывало, с пятью или шестью пойманными лошадьми.
Но никогда еще мустангер не приводил такого красавца. Крапчатый мустанг заставил бы любоваться собой кого угодно.
— Гип, гип, ура! — закричал Фелим, подбросив вверх свою шляпу. — Слава святому Патрику[22], наш молодой хозяин поймал наконец крапчатую кобылу! Ну и красавица!.. Не диво, что он так гонялся за ней. Чорт побери! Если бы она была у нас на Баллинаслойской ярмарке, мы бы за нее могли заломить любую цену. Ах ты, красавица!.. Куда же мы ее отведем? В кораль?
— Нет, это опасно: ее там могут залягать. Мы привяжем ее под навесом. Кастро как гостеприимный хозяин должен будет уступить ей свое место, а сам проведет ночь под открытым небом. Видел ли ты, Фелим, когда-нибудь такую лошадку?
— Никогда, мастер Морис, ничего подобного я еще не видел. Она так хороша, что ее хочется прямо съесть, а на самом деле смотри, как бы она сама кого не съела. Вы ее еще совсем не объезжали?
— Нет, Фелим, я ею займусь, когда у меня будет побольше времени. Надо сделать это как следует. Ведь страшно испортить такую красоту. Я начну приручать ее после того, как доставлю в сеттльмент.
— Когда же вы собираетесь туда?
— Завтра. Мы должны выехать на заре.
— Вот это хорошо! Я рад не только за себя, но и за вас, мастер Морис. Я не знаю, известно ли вам, но у нас виски уже на исходе. Эти американские плуты янки, чорт бы их побрал, здорово умеют надувать: они и разбавляют и не доливают. Немудрено, что из их рук бутылки виски не надолго хватает.
— Не беспокойся насчет виски, Фелим. Я полагаю, там хватит и на сегодняшний вечер и для того, чтобы наполнить наши фляги для завтрашнего путешествия. Не унывай, дружище! Пойдем сейчас устроим нашу гостью, а затем мы с тобой поговорим о покупке напитка, который, я знаю, ты любишь больше всего на свете после самого себя.
— А вы, мастер Морис? — спросил Фелим, лукаво подмигивая глазом.
Мустангер только улыбнулся и соскочил с седла.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Крапчатую кобылу поставили под навес, а Кастро привязали к дереву.
Утомленный тяжелым днем, мустангер бросился на свою кровать. Никогда еще в жизни ему не приходилось быть так долго на охоте, как в погоне за этой степной лошадью.
Несмотря на то, что ему пришлось провести несколько дней в седле, из них три последних — в непрерывной погоне за крапчатой кобылой, несмотря на невероятную усталость, мустангер не мог спать. Время от времени он вставал и начинал ходить взад и вперед по хижине.
Казалось, что достигнутый успех, вместо того чтобы успокоить его, вызвал как раз обратное действие.
Наконец Фелим, пользуясь правом молочного брата, решил выяснить причину его беспокойства.