— Я не заслуживаю благодарности, — сказал незнакомец, — так как мне приходится оставить вас на произвол судьбы, но, к сожалению, я не располагаю временем.
Он посмотрел на часы, жалея, что ему придется ехать одному.
— Вы очень добры, сэр, — сказал Пойндекстер. — Я надеюсь, что, следуя вашим указаниям, мы не собьемся с дороги. Солнце нас не обманет.
— Боюсь, как бы не изменилась погода. На севере собираются тучи. В течение часа они могут заслонить солнце; во всяком случае, это произойдет до того момента, как вы достигните места, откуда виден кипарис… Впрочем, постойте, — сказал он после минуты размышления, — у меня есть еще одно предложение: держитесь по следу моего лассо!
Незнакомец снял с седельной луки свернутую в кольцо веревку и бросил свободный конец на землю, оставив другой конец прикрепленным к кольцу на седле. Затем, красивым движением приподняв шляпу, поклонился в сторону кареты и, дав шпоры лошади, снова поскакал по прерии.
Лассо, вытянувшись позади лошади, оставило на испепеленной поверхности прерии полосу, похожую на след проползшей змеи.
— Очень интересный малый, — сказал плантатор, глядя вслед всаднику, быстро скрывшемуся в облаке черной пыли. — Мне следовало бы спросить его имя.
— Я бы сказал — самодовольный молодой человек, — пробормотал Кольхаун, от которого не ускользнул взгляд, брошенный незнакомцем в сторону кареты. — Что касается его имени, то все равно он назвался бы вымышленным именем. Техас переполнен такими франтами. Это или преступники, сосланные сюда в наказание, или же авантюристы; они ищут здесь приключений и поэтому скрывают свои настоящие имена.
— Послушай, Кассий, — возразил молодой Пойндекстер, — ты несправедлив. Он производит впечатление образованного и вполне порядочного человека.
— Ну уж прости, пожалуйста! Я еще никогда не видел человека, наряженного в мексиканские тряпки, который не был бы негодяем. Бьюсь об заклад, что и этот таков же.
Во время этого разговора прекрасная креолка высунулась из кареты и глазами провожала удалявшегося всадника.
Кольхаун это заметил.
— В чем дело, Лу? — спросил он почти шепотом. — Ты, кажется, очень торопишься? Может быть, ты хочешь догнать этого нахала? Еще не поздно — я тебе дам свою лошадь.
Молодая девушка откинулась назад, неприятно пораженная этими словами, но скрыла свою обиду и звонко засмеялась.
— Так, так… Глядя на тебя, я подумал, что тут что-то нечисто. Казалось, что ты очарована этим блестящим курьером. Он пленил тебя, вероятно, своим изысканным костюмом? Но помни, что это всего лишь ворона в павлиньих перьях, и мне, верно, еще придется содрать эту личину и, быть может, с куском его собственной кожи.
— Как тебе не стыдно, Кассий!
— Это тебе должно быть стыдно, Лу. Удостоить своим вниманием какого-то негодяя, ряженого шута! Я не сомневаюсь, что он просто служит курьером в форту.
— Курьер, ты думаешь? О, как бы я хотела получать любовные письма из рук такого курьера!
— Тогда поспеши и скажи ему об этом. Моя лошадь к твоим услугам.
— Ха-ха-ха! Как все же ты недогадлив! Если бы я даже и захотела шутки ради догнать этого почтальона прерии, то на твоей ленивой кляче мне все равно не удалось бы этого сделать. Он исчезнет из виду прежде, чем ты успеешь слезть с седла. О нет! Мне его не догнать, как бы я этого ни хотела.
— Смотри, чтобы отец не услышал тебя.
— Смотри, чтобы он тебя не услышал, — ответила ему девушка, заговорив теперь уже серьезным тоном. — Хотя ты и мой двоюродный брат и хотя отец считает тебя верхом совершенства, но я держусь другого мнения. Я не скрываю этого от тебя и никогда не скрывала.
Кольхаун только нахмурился в ответ на это горькое для него признание.
— Ты мой двоюродный брат, — продолжала креолка тоном, резко отличавшимся от того, которым она начала беседу, — но для меня ты всего лишь капитан Кассий Кольхаун, и больше ничего. И не пытайся, пожалуйста, быть моим другом и советчиком. Я прошу тебя, мастер[7] Каш, не читать нотаций и не вмешиваться в мою личную жизнь. Я никому не хочу давать отчет в своих мыслях и поступках до тех пор, пока не найду человека, который будет этого достоин. Но не тебе быть моим избранником!
Закончив отповедь, девушка снова откинулась на подушки кареты, смерив капитана взглядом, полным негодования и презрения. Потом задернула занавески кареты, давая этим понять, что больше она не желает разговаривать.
Крики погонщиков вывели капитана из оцепенения. Он был рад, что снова двинулись в путь.
Глава III
7
Мастер (часто: «масса», как говорят негры) — сын хозяина, барчук; употребляется в значении «хозяин».