Уже в комнате, приготовившись нырнуть под одеяло, Владислав было потянулся ко вчерашней бутыли, всё ещё стоящей у него под кроватью, но внимательно наблюдавший за ним Тайновед лишь отрицательно покачал головой.
- Нет, чтобы там ни было, а надираться на ночь сейчас нельзя ни в коем случае. - Мягко сказал он. - Завтра может быть что угодно, и - в любой момент. Возможно, что нам придется сражаться с превосходящим врагом за само сохранение наших жизней. Так что - ни-ни! Уж извини, брат!
Сам он как раз заканчивал стаскивать с себя бельё. В комнате, невзирая на пылающий очаг, жарко не было ни в коей мере. Поэтому Владислава крайне удивлял его обычай спать совершенно голым. И как он не мёрзнет-то? - В очередной раз посетила его мимолётная мысль. Впрочем, судя по всему, в том состоянии, в которое тот впадал последние ночи, он вообще вряд ли что-либо чувствовал во сне, промелькнуло у Владислава в голове, и он крепко зажмурил глаза, очень надеясь провалиться до утра в такое же беспамятство. Однако же упованиям его не суждено было сбыться ни в коей мере.
Он проснулся внезапно, в самый глухой час ночи, от чёткого ощущения, что за дверью, в коридоре, только что стихли тяжёлые, неровные шаги. Надежды на то, что там вздумал шляться кто-либо из отряда, после опыта ночей предыдущих, у него не возникло уже и в самой малой степени. Там мог быть лишь кто-то чужой, и совершенно незваный. Только - вот по чью душу? Впрочем - в следующий миг сомнений у него уже не осталось совершенно никаких - за ручку двери с силой подёргали, и она аж затряслась под напором сильной, властной руки. Этот посетитель отнюдь не заворачивался со стуком, и с просьбами впустить его.
Владислав лежал совершенно оцепенев, буквально плавая в холодном поту. Убедившись, что дверь закрыта на засов, с той стоны по ней начали чем-то шкрябать. И вдруг Владислав, с крайним изумлением, увидел, что запор начал медленно выползать из скобы! Пару мгновений он с ужасом глядел на происходящее, а потом сообразил, что, скорее всего, запор управляется снаружи каким-либо механизмом - наподобие замочного. И что у находящегося с другой стороны есть в распоряжении ключ от этого механизма, который им самим, при вселении, выдать так и не озаботились!
Механика там была, видимо, хорошо отлажена и смазана, потому что запор двигался плавно, и почти бесшумно. Владислав выскочил из постели одним рывком, выхватил меч из ножен, висевший на стойке для одежды, и встал в боевую стойку прямо напротив двери - в пустом пространстве посреди комнаты, залитой светом от свечей, снова приобретшим тот самый, пугающий, багрово-траурный оттенок, столь знакомый уже Владиславу по ночи, предшествовавшей прошлой.
Запор наконец выскользнул из скобы, и дверь распахнулась от сильного толчка настежь. С той стороны стоял высокий воин в полном конном боевом доспехе Гвардии, сплошняком покрывающем его тело выпуклым нагрудником, на котором, вместо гвардейского факела, тускло серебрился диск полной луны, с чёрнёными полосами и углублениями, делавшими его похожим на оскаленный череп, а также поножами и наручниками из наборных стальных пластин. Сталь доспеха была полностью покрыта воронением, с отдельными полосками блестящего метала на закраинах. Но голова у воина была свобода не только от боевого горшечного шлема, но даже и от обычного - походного. Совершенно бледное, вытянутое идеальным овалом лицо - без единой кровинки, почти полностью сливалось с коротко стриженной, русой бородкой, но ёршик таких же белесых волос был ярко отмечен выступавшей на этой белизне окровавленной, слипшейся прядью. Цвета глаз у него, впрочем, совершенно невозможно было разглядеть, ибо зрачки его глубоко скрывались в провалах глазных впадин абсолютно угольного цвета.
Какое-то время они в упор глядели друг на друга - Владислав в совершенном исступлении, а тот - с выражением неприязненного, брезгливого удивления в своих, глубоко спрятавшихся в тёмных глазницах глазах. Потом пришелец внезапно заговорил - глухим голосом, словно бы доносящимся из бездонной пропасти, но, в то же время, совершенно ясным и различимым для слуха до самого малейшего оттенка своего тона:
- Ты кто такой?! Это наша комната! Откуда ты тут взялся?!
- Я.. Мы.. Нас тут поселили.. Главнокомандующий.. - Залепетал Владислав совершенно растерянно, соображая, что это, наверное, один из тех самых командиров отделений, квартировавших здесь до их прихода в город. Видимо - как-то уцелевший. Вопреки всему. Но, но - как он сумел пройти сюда, через двое запертых ворот? - Панически пытался сообразить он.
- Ааа. - Отозвался тот, поморщившись. - Ну да, ну да - конечно же.
Он вынул правой рукой - без латной рукавицы, которую сжимал закованной в металл левой ладонью, из неприметного отверстия в двери длинный, чёрный стальной стержень, с кованной, цельной головкой, и винтообразной насечкой по всей его длине. Тут Владислав внезапно отметил для себя, что справа у того, на кожаной перевязи, болтаются пустые, чёрные ножны. После этого пришелец, не спрашивая никакого разрешения, уверенно вошёл в комнату, небрежно отстранил стоявшего у него на пути нового жильца, не обращая совершенно никакого внимания на меч у того в руке, и быстро прошёл к конторкам.
Увидев его со спины, Владислав почувствовал, что него аж перехватило дыхание, и вдруг отчаянно закружилась голова. Отчего он чуть не грохнулся на пол без сознания. Затылок у пришедшего был глубоко рассечён - почти надвое, глубокой, рубленной раной - скорее всего от боевой секиры, ибо проруб был не только глубок, но широк по своим смятым краям. В ране белесо розовели остатки мозга, а волосы вокруг неё слиплись от крови. Впрочем - крови, видимо, вылилось из раны всё же не очень много. Но вопрос о том, кто же именно сейчас пришёл сюда - в своё прежнее жилище, моментально отпал у Владислава сам собою. Ибо с такой раной в голове пришедший аж никак не мог бы принадлежать к миру ходящих под солнцем этого мира. В общем - стало понятным также и отсутствие у него шлема и меча. Чья бы рука не нанесла этот страшный удар ему в сече, но обладатель её явно был выдающимся и опытным бойцом, и этот несчастливый комотделения вряд ли успел даже осознать хоть что-либо перед свой внезапной гибелью, обрушившейся на него, как стремительный и моментальный удар молнии.
В траурно-багровом, совершенно жутком, и абсолютно неестественном освещении комнаты, которое, тем не менее, не вызывало у того ни малейшего удивления, пришедший начал лихорадочно открывать ящики у конторок, вытаскивая оттуда пригоршнями свитки, пергаменты и свёрнутые бумажные листы. Потом он стал в них лихорадочно рыться, с остервенением перебирая их своими пальцами, и досадливо швыряя ненужное на пол, и при этом непрестанно бормоча прерывающимся, звенящим от отчаяния голосом:
- Да где же оно, да где же?!
Владислав отложил меч на первую попавшуюся кровать, осторожно подошёл и стал у того за спиной.
- Что ищешь-то? - Участливо спросил он. - Может, я тебе смогу помочь чем-то?
Тот испуганно, затравленно обернулся, отрицательно мотнул головой, и снова погрузился в своё занятие.
- Я, я смотрел эти бумаги - уж прости, брат! - Снова попробовал обратиться к нему Владислав. - Может я помню где это лежит-то, если только ты мне скажешь, что ты ищешь?