Хауке с горячностью схватил отца за руки; старик попытался выпрямиться на постели, чтобы лучше видеть сына.
— Да-да, сынок, — продолжал он. — Там, в верхнем отделении шкатулки, лежит документ. Тебе известно, что старая Антье Волерс владеет участком в пять с половиной дематов; на одну аренду ей при ее немощах не прожить, и я давал бедняге постоянно в праздник святого Мартина определенную сумму, а когда у меня водились деньги, то и больше; за это она мне передала свое поле. Бумага уже оформлена. Старая также лежит при смерти; болезнь наших маршей — рак — свалила ее[45]. Теперь тебе уже не надо ничего выплачивать.
Старик на несколько секунд закрыл глаза, а потом заговорил снова:
— Земли немного и все же больше, чем было раньше. Пусть она послужит тебе в дальнейшей жизни!
Старик уснул под слова сыновней благодарности. Теперь ему уже не о чем было беспокоиться; не прошло и недели, как темный ангел Господень навсегда сомкнул ему очи, и Хауке вступил в права наследства.
На следующий после похорон день его навестила Эльке.
— Спасибо, что заглянула, Эльке! — сказал Хауке в ответ на ее приветствие.
— Янс заглянула., — возразила Эльке, — а пришла прибрать в доме, чтобы тебе тут жилось уютней. Твой отец за расчетами и чертежами не замечал, что творится вокруг, да и смерть все привела в расстройство. Мне хотелось бы все немного оживить.
Серые глаза юноши взглянули на нее доверчиво.
— Что ж, наведи порядок, — ответил он. — Так мне будет лучше.
И Эльке взялась за уборку: вытерла пыль с чертежной доски, которая все еще лежала на столе, и перенесла ее на чердак, карандаш, перья и мелки аккуратно сложила в одно из отделений шкатулки, позвала молоденькую служанку и с ее помощью переставила мебель, после чего комната стала выглядеть светлей и просторней.
— Это умеем лишь мы, женщины, — сказала она с улыбкой, и Хауке, хоть и чувствовал еще боль утраты, взглянул на Эльке счастливыми глазами. Он тоже с охотой включался в хлопоты, когда требовалась его помощь.
Когда с наступлением сумерек — а происходило все это в начале сентября — уборка была закончена, Эльке взяла Хауке за руку и взглянула на него ободряюще своими темными глазами:
— А теперь идем к нам ужинать, я обещала отцу привести тебя; и потом ты уже спокойно сможешь вернуться к себе домой.
Когда они вошли в просторную комнату смотрителя, окна уже закрыли ставнями и на столе горели обе свечи. Старик хотел было подняться навстречу бывшему слуге, но тяжело опустился назад в кресло и только воскликнул:
— Молодец, Хауке, что не забываешь старых друзей! Подойди-ка поближе!
Хауке приблизился к его креслу, и смотритель сжал руку юноши пухлыми руками.
— Не сокрушайся, мой мальчик, все мы когда-нибудь умрем; а твой отец был не из худших!.. Ты, Эльке, поставь на стол жаркое, нам необходимо подкрепиться. Предстоит много работы, Хауке! Перед осенней проверкой нужно будет сделать много расчетов в связи с плотиной и водостоком, и возле западного кога имеются повреждения — как со всем этим справиться моей старой голове? А ты молодой, у тебя ум острей. Ты бравый парень, Хауке!
После сей длинной речи, сказанной от всего сердца, старик позволил себе откинуться на спинку кресла и с нетерпением воззрился на дверь; в комнату вошла Эльке, неся большую сковороду с жарким. Хауке, улыбаясь, стоял подле смотрителя.
— Садись же, — предложил ему старик. — Не станем терять времени даром, а не то жаркое остынет и будет невкусным.
Хауке казалось само собой разумеющимся помогать отцу Эльке в проверке счетов. С наступлением осенних ливней и позднее, через несколько месяцев, когда год подошел к концу, Хауке сидел со смотрителем над расчетами и старался, как только мог.
Рассказчик прервал повествование и огляделся. За окном громко крикнула чайка, а в коридоре затопали, как если бы кто-то стряхивал комья глины, налипшие на сапоги.
Смотритель и уполномоченные повернули головы к двери.
— Что там? — крикнул смотритель.
Крупный мужчина, с шапкой-зюйдвесткой на голове, вошел в комнату.
— Господин, — сказал он, — мы оба его видели, Ганс Никельс и я. Всадник на белом коне бросился в промоину.
— Где это было?
— Там только одна промоина. На участке Янсена, где начинается ког Хауке Хайена.
— Вы его видели только раз?
— Да, пронесся почти как тень; но это не значит, что он лишь раз там появлялся.
Смотритель поднялся с места.
— Прошу прощения, — обратился он ко мне. — Надо пойти взглянуть, где может приключиться беда.
45