— Держитесь, люди, держитесь! — кричал им Хауке. — Еще одним футом выше, и для этого прилива достаточно!
Вой непогоды не мог заглушить деловитого шума стройки: хлюпала глина, скрипели телеги, шуршала сбрасываемая солома. К этим звукам добавилось повизгивание маленькой желтой собачки, которая, съежившись от холода, бесприютно сновала между телегами под ногами у людей. Вдруг из ущелья донесся отчаянный собачий визг: Хауке заглянул вниз, в проем, и увидел, что собачонку только что сбросили туда; лицо его вспыхнуло гневом.
— Стойте! Остановитесь сейчас же! — крикнул он рабочим, которые как раз собирались скинуть в проем очередную груду глины.
— Почему? — послышался снизу чей-то хрипловатый голос. — Не ради же этой жалкой твари?
— Прекратить, говорю вам! — приказал Хауке. — Сейчас же отдайте собаку! На нашей стройке не должно быть святотатств.
Но никто не шевельнулся, чтобы выполнить его приказание; только еще одну-две лопаты глины бросили на визжащее животное. Тогда Хауке пришпорил коня так, что тот взвился и заржал, и ринулся вниз с плотины. Все мгновенно отшатнулись.
— Собаку! — крикнул он. — Отдайте немедленно собаку!
Кто-то мягко положил ему руку на плечо, как когда-то это делал Йеве Маннерс. Оглянувшись, Хауке увидел, что это старый друг покойного.
— Смотритель, — шепнул старик, — среди этих людей вы не найдете ни одного друга! Пусть делают с собакой что хотят.
Рабочие стояли под пронизывающим ветром и проливным дождем, воткнув в глину лопаты; иные бросили инструменты на землю. Хауке нагнулся к старику:
— Не подержите ли моего коня, Харке Йенс?
И едва тот дотронулся до уздечки, как Хауке уже спрыгнул с коня и подхватил визжащую собачонку на руки; вскочив в седло, он быстро выбрался из расселины и окинул взглядом стоящих возле телег.
— Кто это сделал? — возмущенно спросил он. — Кто швырнул животное вниз?
Несколько мгновений люди молчали, и лицо смотрителя вспыхнуло от ярости; строителей охватил суеверный страх. От одной из телег отделился парень с бычьей шеей и подошел к Хауке.
— Я этого не делал, смотритель, — сказал он и, откусив немного жевательного табаку, преспокойно положил себе в рот, — но тот, кто это сделал, поступил правильно. Чтобы ваша плотина стояла прочно, необходимо погрести под ней какую-то живую тварь.
— Живую тварь? В каком катехизисе ты это прочел?
— В катехизисе об этом ничего не написано, — ответил парень, и из его глотки вырвался грубый смех. — Но об этом знали еще наши деды, которые были не менее благочестивы, чем вы! Лучше бы погрести тут дитя; ну уж если у нас его нет, так хотя бы собаку!
— Прекрати сейчас же свои языческие бредни! — воскликнул Хауке. — Тебя бы самого тут закопать!
— Ого! — раздалось со всех сторон, и Хауке увидел вокруг себя сумрачные лица и сжатые кулаки. Он понял, что среди этих людей у него действительно нет ни одного друга. Хауке подумал о своей плотине: что, если все побросают работу? Поглядев вниз, он снова увидел старого друга покойного Йеве Маннерса: тот ходил среди рабочих, заговаривая то с одним, то с другим, одному улыбался, другого дружески похлопывал по плечу; один за другим люди снова взялись за лопаты. Вскоре работа опять пошла полным ходом. Чего еще Хауке было нужно? Перекрытие протоки должно было вот-вот завершиться, и собачонка чувствовала себя в безопасности, сидя в складках его широкого плаща. С внезапной решительностью подошел Хауке к ближайшей телеге.
— Солому на край! — повелительно крикнул он, и возчик подчинился ему не раздумывая. Через миг солома уже шуршала внизу, а потом и другая охапка, и со всех сторон к ней тянулись деловитые руки. Работа продолжалась еще в течение часа — в шесть уже опустились сумерки. Дождь прекратился. Хауке созвал надсмотрщиков.
— Завтра утром в четыре! — заявил он. — Что бы все опять были на месте! Месяц будет еще светить, и мы, с Божьей помощью, завершим работу. И еще одно: не знаете ли вы, чья это собака?
Он достал дрожащую собачонку из складок плаща.
Никто о ней ничего не знал. Один из рабочих пояснил:
— Она уже несколько дней бегает по деревне, у нее нет хозяина!
— Тогда беру ее себе! — решительно произнес смотритель. — Так не забудьте же: завтра в четыре! — И ускакал прочь.
Едва он въехал во двор, как из дома вышла Анна Грета. Она была одета в чистое платье; Хауке вспомнил, что сегодня служанка вновь идет на христианское собрание к портному.
— Держи-ка передник! — крикнул он; Анна Грета, хоть и нехотя, подчинилась, и он швырнул ей туда перепачканную глиной собачонку. — Отнеси ее маленькой Винке, она будет с ней играть, — распорядился Хауке. — Но только помой и обогрей ее сперва — этим ты тоже угодишь Богу, потому как эта тварь почти окоченела.