– Я здесь, – задыхаясь, сообщил он. – Прыгай! Не бойся, вектор тяжести направлен перпендикулярно продольной оси, так что не промахнешься. Ну же, не тяни!
Девушка стиснула зубы от острой боли в поврежденной ноге и прыгнула в разверзшийся внизу темный провал. Ей вдруг показалось, что разбег не удался и поддерживающая сила не сумеет вовремя вмешаться и направить полет к кораблю. В приступе неконтролируемого страха она крепко зажмурилась и закричала.
Очнулась она от того, что Фрэд немилосердно тряс ее за плечи и громко орал что-то непонятное. Вероятно, во время полета сознание отключилось, потому что совершенно не зафиксировало момент падения на металлический корпус.
– Вставай! – орал Фрэд. – Нужно идти! У нас всего несколько минут!
Девушка с трудом поднялась и, увлекаемая командиром, зашагала прямо по нестерпимо сиявшей в лучах Регула обшивке.
– Давай, давай! – торопил Фрэд. – Еще чуть-чуть... Шлюз должен быть совсем рядом.
Алина почти не осознавала, как оказалась перед большим прямоугольным люком. Как, подчиняясь манипуляциям командира, поехала в сторону тяжелая металлическая плита, как сильным ударом по спине ее буквально впихнули в обширное, залитое ярким электрическим светом помещение...
Подобно рассерженным змеям громко зашипели невидимые компрессоры, и шлюз тут же наполнился густым белым туманом.
Когда дымка рассеялась, Алина увидела рядом с собой улыбающееся во всю ширь лицо Фрэда. Без шлема. Тогда она подняла руки, откинула прочь керамлитовое забрало и потянула носом чистый морозный воздух. Казалось странным, что теперь можно просто дышать, не думая о стремительно утекающих прочь минутах.
– Ну что, жива? – радостно осведомился Фрэд. – Добро пожаловать на борт.
– Что это за корабль? – спросила Алина, и собственный голос отчего-то показался ей чужим и незнакомым.
Улыбка внезапно сползла с лица Фрэда. Он взял девушку за руку и развернул лицом к внутренней двери.
– Читай, – сказал он.
Алина подняла глаза и над люком, ведущим во внутренние помещения корабля увидела большую, нанесенную черной краской надпись: «Леопард».
Между прошлым и будущим
Тишину рубки нарушил тонкий звук зуммера, сигнализирующий о выполнении очередного цикла загруженной в автопилот программы.
Майлс Хадсон считал показания с экрана, убрал руки с пульта и доложил:
– Коррекция завершена. Наклонение семьдесят три, апогей сто сорок шесть. «Леопард» на орбите.
– Принято, – из глубин командирского кресла произнес Эллингхаузер. – Сколько у нас времени до прохождения над Плешью?
– Чуть больше пятнадцати минут.
Хадсон незаметно для Эллингхаузера усмехнулся, уж очень ему нравилось название, придуманное командиром для крайне необычного района замерзшего спутника Урана. Ледовая Плешь... ну и фантазия! Хотя, если рассудить здраво, ничего другого придумать просто невозможно. Стоит лишь бросить взгляд на гладкую, словно отхваченную гигантским ножом, макушку крохотного планетоида. Плешь и есть... Правда, в процессе глубокого торможения детально рассмотреть рельеф северного полюса Оберона по понятными причинам не удалось. Понадобилась не запланированная никакими протоколами коррекция, чтобы выйти на удобную для визуального наблюдения орбиту и окончательно развеять сомнения в постигшей несчастный планетоид катастрофе. Причем коррекция, судя по всему, не последняя. Майлс достаточно хорошо знал командира, чтобы уверенно предсказать: следующим требованием станет перевод «Леопарда» на полярную орбиту.
Что ж, оправдано, хотя энергетически довольно затратно. И головная боль для него, Хадсона, при программировании автопилота. Зато регулярное прохождение точно над Плешью практически гарантировано. Вот тогда и посмотрим, на что же на самом деле похожа на удивление плоская ледяная равнина. Во всех подробностях.
Когда подпрыгивающие от возбуждения эксперты на Луне забили эфир вопросами, как выглядит вновь открытое загадочное образование, Эллингхаузер ответил, не задумавшись ни на секунду: «Арбуз со срезанной верхушкой видели? В точности соответствует... Похоже, нашей планеткой кто-то основательно полакомился.»
Пилот снова ухмыльнулся. Ледовая Плешь, надо же...
Хорошо, что в радиообмене существует временной лаг в два с половиной часа, иначе никакого спасения от назойливых экспертов вообще не стало бы. Хотя рассуждения о природе загадочного феномена не касались Хадсона никаким боком. Пусть командир с настырными учеными разбирается сам, вот только связиста Роберта Далтона немного жаль. Правда, совсем чуть-чуть. Видно, судьба у него такая – выслушивать пространные излияния разного рода специалистов по поводу возможных причин потери ледяной луной почти двадцати процентов массы и решительное пресечение то и дело возникающей дискуссии со стороны Эллингхаузера. Что ж, временной лаг им обоим во спасение. А дело пилота маленькое – не рассуждать попусту, а всего лишь привести корабль куда скажут. Не больше, но и не меньше.