К вечеру того же дня все было улажено, и странник с юношей и копьем двинулись в путь…
Шли дни, менялись времена года, и юноша из своевольного, изнеженного и капризного подростка превратился в могучего воина.
Однажды, когда спутники взошли на высокий перевал, странник бросил копье в глубокое ущелье и с трудом удержал юношу, который чуть не прыгнул за ним вниз.
— Ты постиг высокое мастерство, но не познал еще корней жизни, — обратился мудрый странник к своему молодому другу. — Ни одна вещь на свете не стоит того, чтобы рисковать из-за нее собой. Что же касается волшебной силы копья, то, пока ты учился управлять им, предугадывая его желания, она вся перешла в тебя.
После этих слов на юношу снизошло прозрение.
— О, Великий, — обратился он к мудрецу, — возьми меня в ученики и назначь плату за обучение.
— За истинное знание не берут мзды, ибо ты и так отдаешь ему жизнь, — сказал странник.
— Почему же тогда при нашей первой встрече ты потребовал денег? — спросил юноша.
— Люди не ценят того, что им достается даром, и мерой всех достоинств сделали золото. Но истинные ценности всегда с тобой и вокруг тебя. Это ты сам, воздух, которым ты дышишь, земля, на которой ты стоишь, пища, что утоляет твой голод, вода, утоляющая жажду, и одежда, что согревает тебя. Никакие другие богатства с ними не сравнятся.
Если бы я рассказал тебе об этом в день нашей встречи, ты не пошел бы со мной. Люди мира больше всего ценят власть, и ты тоже был таким. Но я увидел в тебе жажду истины и стал учить тебя любить жизнь. В день нашей встречи я взял тебя в ученики, но узнал ты об этом только сейчас.
Странник улыбнулся, взглянув на ученика, и отправился своей дорогой…
Ли замолчал.
— Я был бы не прочь оказаться на месте этого юноши, — заметил Саша. — Есть столько вещей, которым мне хотелось бы научиться…
— В тебе, как и в юном герое притчи, живет жажда истины, или стремление к совершенствованию, — сказал Даос. — Странник разглядел в юноше это стремление, которое тот не осознавал, влекомый более сильными жаждами — жаждой обладания, жаждой могущества и жаждой самолюбования. С помощью ложного знания странник заставил юношу последовать за ним, и жажда обладания волшебным копьем помогла капризному подростку преодолеть все тяготы скитаний и обучения и превратиться в опытного воина.
Тогда странник использовал другое ложное знание, выбросив копье и дав новую трактовку своих действий. Это помогло ученику осознать свою жажду обладания, и эта жажда, выполнив свое предназначение, изжила себя и исчезла, расчистив место очередной жажде, уже более мягко выраженной — жажде следования за Учителем.
Со временем и эта жажда выгорит и исчезнет на очередном этапе поглощения ложных знаний, и юношу ожидает новая жажда, уже почти превратившаяся в нормальную потребность, а также новый виток Пути, расширяющий его картину мира.
— Я тоже хочу следовать по Пути Истины, — сказал Саша. — Это гораздо увлекательнее, чем искать сокровища.
— Так что же тебе мешает? — усмехнулся Даос.
— Я не знаю, как это сделать. Иногда я вообще не понимаю, что происходит, в каком из миров я живу. Меня то уносит в мир Сантьяго, то возвращает сюда. Но здесь мое тело лишено возможности двигаться. Как же я могу чему-либо научиться, если не способен даже пошевелить рукой?
— Учиться можно и головой, а не только руками, — заметил Ли. — Чтобы встать на Путь, ты должен ясно понимать, что хочешь именно этого, причем осознавать это не умом и даже не чувствами, а всем своим существом.
Сейчас твоя душа разделена на части, каждая из которых знает что-то свое, помнит что-то свое и стремится к чему-то своему. Объедини разрозненные фрагменты, стань цельным, пойми, чего ты действительно хочешь. Кто знает, может, тогда ты снова обретешь власть над своим телом.
— Ты и впрямь намерен жениться на своей бедуинке и всю оставшуюся жизнь пасти овец в пустыне? — осведомился Мелхиседек.
Они с Сашей сидели на корме корабля, наблюдая, как матросы ловко снуют по вантам, ловя парусами попутный ветер.
— Я люблю Фатиму, — ответил юноша.
— Фатиму или свою мечту о Фатиме? — уточнил щенок. — Хочешь, я предскажу твою судьбу?
— Может, не стоит? — без особой надежды спросил Саша.
— Почему не стоит? — удивился пес. — Боишься?
— Не боюсь, — вздохнул юноша. — Ладно, давай, предсказывай. Ты же все равно не отстанешь.
— Женившись на женщине пустыни, первый год ты будешь с ней счастлив. Ты научишься любить оазис и станешь узнавать каждую из пятидесяти тысяч финиковых пальм.
Минет год, и страсть поутихнет. Пустыня начнет тяготить тебя, а пальмы перестанут вызывать прежнюю радость.
На третий год ты поймешь, что лишился главного — свободы выбора. Завтрашний день не принесет тебе ничего неожиданного — ни новых странствий, ни новых знаний, ни новых приключений. Все исполнено, все определено до конца твоих дней. Днем ты пасешь овец, ночью засыпаешь рядом с женщиной пустыни под шорох песка, который неутомимый ветер бросает на крышу шатра.
Иногда ты будешь давать советы вождям, истолковывая знаки, и это станет для тебя некоторым развлечением среди песчаной монотонности буден. В двадцать три года ты начнешь ощущать себя стариком, у которого все позади.
На четвертый год ты поймешь, что несчастен из-за того, что присущее тебе стремление к совершенствованию не находит удовлетворения. Груз неудовлетворенности лишит тебя гармонии и покоя. Ты можешь стать раздражительным и вечно недовольным, или, наоборот, замкнуться в себе. Ты будешь чувствовать, что жизнь проходит мимо, но будет слишком поздно что-нибудь изменить.