На эту речь Джим не ответил ни слова, да и я не считал, что на нее стоило отвечать. Вернувшись на веранду, мы разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи: Джим ушел к себе, Чадфилд завладел диваном в гостиной, на котором ему постелили, а я отправился в свою спальню. Закрывая дверь, я видел, как Джим снял лампу в коридоре и задул ее. Раздевшись, я забрался в кровать.
Не знаю, как долго я спал, но пробуждение оставило неизгладимое впечатление — я сидел на кровати в холодном поту, и эхо от самого ужасающего крика, какой только мог издать смертный, все еще звучало у меня в ушах. Прежде чем я сумел взять себя в руки, крик раздался снова, в этот раз завершившись странным стоном, который длился столько, что я успел досчитать до двадцати. Решив, что это зашло слишком далеко, я соскочил с кровати, открыл дверь и выбежал в коридор, где был тотчас схвачен кем-то. Подняв правую руку, я вцепился в горло своего противника, и в тот же момент Джим открыл дверь и вышел, держа в руке свечу. Тогда я обнаружил, что горло, которое я крепко сжимал, принадлежало не призраку, но достопочтенному Чадфилду.
— Будьте вы оба прокляты! — зло воскликнул Джим. — Какого черта вы делаете?!
— Делаем? — просипел Чадфилд. — Ну, меня разбудил самый ужасный крик, какой я только слышал в своей жизни. Я выбежал из комнаты посмотреть, в чем дело, и был схвачен за горло вот этим парнем. — Он повернулся ко мне и продолжил в своей обычной томной манере: — Кажется, ты едва не сломал мне шею, знаешь ли.
— К черту твою шею! — оборвал я его. Я был крайне раздражен, и кто-то должен был заплатить за тот ужас, который я испытал. — Джим, ты слышал крик?
— К несчастью, — ответил бедный Джим. — Хотел бы я сказать «нет». Что, черт возьми, все это значит?
— Это значит, — жестко сказал я, — что если здесь есть призрак, то я не успокоюсь, пока не увижу его. И если это розыгрыш — что ж, я найду шутника или узнаю причину, по которой он это делает. Когда же я сделаю это, то закончу то, что едва не сделал с Чадфилдом, — я сломаю ему шею.
С этими словами я прошел к первой двери в конце коридора и проверил ее, затем перешел к следующей, затем к двери в кабинет. Все три были надежно заперты с нашей стороны.
— Насколько я помню, звук, был слышен откуда-то отсюда, — сказал я, указывая на пол в центре. — Что под этими досками, Джим?
— Одна только матушка земля, — ответил он. — Я заменил несколько досок, когда только приехал сюда.
— Ну, лично я собираюсь сидеть здесь и ждать дальнейшего развития событий, — сказал я. — Кто-нибудь из вас хочет разделить со мной дежурство?
— С удовольствием, — ответил Джим.
— И я тоже, если это необходимо, — воскликнул достопочтенный Мармадьюк с необычайным пылом. — Не собираюсь подвергать себя риску проснуться от еще одного такого же вопля.
Джим ушел в спальню и сказал что-то жене. После этого мы оделись и со всем возможным комфортом устроились в гостиной. Но хоть мы и просидели там до утра, больше ничего не услышали. Когда рассвело, мы разошлись по постелям и безмятежно спали до восьми утра, пока нас не разбудила миссис Спайсер.
В обед, несмотря на наши язвительные замечания, Чадфилд оставил нас и вернулся на свою ферму. Он сказал, что с него хватит и он сыт Варрадуной по горло, а поскольку он не проявил себя как великий храбрец, мы можем не утруждать себя попытками переменить его решение.
— Никогда не думал, что он окажется таким трусом, — сказал Джим, когда мы смотрели, как юноша исчезает в лесу за рекой. — Тем не менее здесь не так много людей, и если сегодня вечером придет этот несчастный скот, нам понадобится вся доступная помощь, чтобы присматривать за ним на равнине.
— Ты думаешь, они придут сегодня?
— Это более чем вероятно. Они должны были прийти еще утром; стать лагерем в зарослях они не смогут, так что вынуждены будут остановиться на ночлег на равнине. И тогда, готов биться об заклад, наш драгоценный Гуртовщик даст нам прикурить. Он обычно появляется, когда здесь проходит гурт.
— Если он появится, мы должны схватить его и разобраться с вопросом о его принадлежности к миру духов, так сказать. Полагаю, у тебя найдется пара револьверов?
— Около полудюжины, и кроме того — патроны для них.
Затем мы оба вернулись в дом. Было уже время чая, и, приведя себя порядок, мы приступили к чаепитию. На середине трапезы нас прервал звук шагов, и мгновением позже на веранду вошел Руфорд, единственный оставшийся у Джима пастух.
— Наконец-то ты появился! — воскликнул Джим, как только узнал его. — Где скот?