— Посмотрю, как на него вот это подействует, — отозвался Джим, доставая револьвер из кармана. — И плевать, если это заставит скот снова броситься к реке.
В этот момент, двигаясь по тому же маршруту, призрак вновь показался. Где бы он ни возникал, с той стороны животные начинали фыркать и принюхиваться, явно демонстрируя, что они все еще напуганы. Такое поведение совершенно сбивало нас с толку, мы оба знали, что стадо никогда не будет так бояться обычного погонщика из плоти и крови. Когда призрак подъехал шагов на двадцать, Спайсер закричал:
— Стой, дружище, или, ей-богу, я пристрелю тебя!
Повинуясь этому приказу, призрак немедленно остановился.
Луна светила так ярко, что мы могли видеть его лицо. И хотя я уже упоминал, что я не из трусливых, могу вас уверить, что, взглянув в это лицо, я почувствовал страшную слабость, настолько бледным и страшным оно было. Он поднял руку, словно в знак протеста, и начал двигаться к нам.
Спайсеру это совсем не понравилось, и он закричал:
— Остановись! Или, клянусь богом, я выстрелю! Остановись!
Но призрак продолжал двигаться. И тогда — бах! бах! бах! — выстрелил револьвер, в следующий момент раздался дикий крик и стук копыт. Я ничего не видел, поскольку, как только Джим выстрелил, моя лошадь встала на дыбы и упала, придавив меня.
Полагаю, я лишился чувств от удара, поскольку следующее, что я помню, — Джим склоняется ко мне.
— Он исчез? — спросил я, как только смог говорить.
— Да! Как безумный ускакал по долине, и стадо вместе с ним. Я, должно быть, промахнулся, или пуля прошла сквозь него.
И поскольку больше не было никаких причин оставаться там, мы вернулись в дом и рассказали нашу историю. Когда рассвело, мы позавтракали и вновь оседлали лошадей, чтобы отправиться в заросли акации и поискать потерянное стадо. До темноты мы собрали триста пятьдесят голов из пяти сотен, которых привел на равнину Руфорд. Несчастные животные были порядком измотаны, и не могло быть и речи о том, чтобы перегонять их в таком состоянии, так что мы были вынуждены провести еще одну ночь в этой кошмарной долине. Но, к нашему удовольствию, мы больше не видели Призрачного Гуртовщика. На следующее утро, пока мы завтракали, Билли, черный парнишка, присматривавший за лошадьми, примчался в усадьбу вне себя от волнения.
— Мой найти его, — кричал он. — Моя найти его, того парня, что делать плохо тут.
— О чем это ты? — спросил Спайсер, ставя на стол свою чашку с чаем. — Где ты его нашел?
— Моя найти его у реки. Моя думать, он совсем мертвый.
Спайсер махнул мне рукой, и без дальнейших рассуждений мы вскочили и побежали в сторону скотного двора. Оседлав лошадей, мы следовали за нашим проводником через заросли акации около полутора миль, пока не приехали к небольшой заводи на реке.
Вдалеке, у ее конца, мы увидели странную белую кучу и поскакали к ней, подгоняя лошадей что есть мочи.
Подъехав, мы обнаружили человека, который, скорчившись, лежал под низеньким деревом. Он был одет в костюм из белой фланели, сапоги были выкрашены в тот же цвет, и даже его шляпа, для полного соответствия образу, была белой. За ушами была завязка, на которой держалась накладная седая борода и усы.
Спайсер спешился и опустился на колени рядом с ним. Пощупав пульс, он сорвал с мертвеца бороду и не смог сдержать изумленный крик.
— Господи боже! — воскликнул он. — Ты его узнаешь?
Я остановился и пригляделся. Не знаю, поверите ли вы мне, но Призрачный Гуртовщик, устраивавший столь мистические представления пару ночей назад, оказался не кем иным, как нашим другом Чадфилдом, молодым англичанином, владельцем фермы Ярка, располагавшейся за рекой. Человеком, который выглядел страшно напуганным призраком и к тому же заставил нас поверить, что он совершенно не разбирается в скотоводстве. Несколько минут мы стояли и смотрели на него, остолбенев от изумления.
Я заговорил первым.
— Он мертв, как ты считаешь? — спросил я.
— Окончательно и бесповоротно, — ответил Спайсер. — Взгляни на этот след под его челюстью. Удирая от нас сквозь кусты в ту ночь, он, должно быть, напоролся на ветку и вылетел из седла. Смерть, вероятно, наступила мгновенно.
Вокруг пояса мертвеца была обвязана длинная тонкая веревка, она тянулась на двадцать ярдов или около того и исчезала в кустах. Мы прошли вдоль нее и на конце обнаружили большой кусок необработанной шкуры.
Спайсер тщательно осмотрел его.
— Животное, носившее эту шкуру, было убито всего дня два назад, — сказал он. — Теперь я понимаю, почему наш скот так беспокоился. Они чуяли кровь, и, как ты понимаешь, это ужасно пугало их. Вот хитрец! Он притворялся, что ничего не знает, но додумался до этого.