— Хотя она и просила меня. Вы ж понимаете, из них многие это любят. Особенно те, что, кровь из носу, рвутся непременно в кинозвезды. Ну очень это их возбуждает!
— Я буду вам премного благодарен, если вы прекратите в своих ответах отклоняться от того, что именно происходило между вами в доме.
Нет, никакой содомии он мисс Лёбнер не подвергал.
— Ну да, она просила меня, умоляла, но я не по этой части. Я же не принадлежу к так называемому обществу. Это они там в своем Итоне все как один младшеклассников в попу употребляют.
Встал мистер Паунд, пришла его очередь допрашивать Гарри. Ух, в куски бы порвал, да как-то даже и жалко! Первым делом он обратил внимание обвиняемого на то, что медицинское освидетельствование показало наличие следов спермы в заднем проходе мисс Лёбнер.
— Ну, понимаете, уж так она меня просила, так умоляла, что я попробовал. Потыркался, потыркался, но нет, так и не смог себя заставить.
— Ага, значит, вы не предавались с мисс Лёбнер содомии, несмотря на то что она настойчиво вас об этом просила?
— Не-ет! А я и доказать могу: когда Джейк — ну, в смысле Херш — опять сошел к нам вниз, она ему и говорит: «Эй ты! Твой приятель говорит, что черный ход не по его части, а ты что скажешь?»
Джейк, чья очередь давать показания была следующей, готов был провалиться сквозь землю.
— А скажите, пожалуйста, — спросил затем мистер Паунд, — при каких обстоятельствах мисс Лёбнер от вас ушла?
— Да я же говорю, мы хотели по-нормальному, потом еще и завтраком бы накормили, но она вдруг в панику вдарилась. Сказала, что ей позарез надо домой — пока хозяин не проснулся, а с нами она бы встретилась завтра вечером.
— То есть она выразила желание вернуться?
— А то! Сказала, что такого оттяга у нее не было с того раза, как она кувыркалась с парочкой цветных из Вест-Индии.
Что ж, пришлось мистеру Паунду перейти к вопросу о перепалке с сержантом Хором.
— Скажите, верно ли, что, когда сержант Хор пришел вас задерживать, вы встретили его словами: «Отвали, казак! Только попробуй мне, подсунь какого-нибудь тухлого сена!» Он это верно передал?
— Ну, что было, то было, чего уж там. Против истины не попрешь.
— Значит, так вы ему и сказали?
— Да. Кое-какой опыт имеется, вы ж понимаете!
Мистер Паунд нерешительно заозирался. Повернулся к господину судье Бийлу за наставлением и руководством. Вскочив с места, вмешался и мистер Коукс:
— Ваша Милость, разрешите мне переговорить с клиентом? Я его предостерегал уже, но…
— А что с присяжными? Из зала удалять будем? Или не надо?
— Не надо, Ваша Милость.
— Хотите переговорить с ним здесь или внизу?
— Здесь, Ваша Милость.
Подойдя, мистер Коукс вполголоса напомнил Гарри, что о его предыдущем тюремном опыте присяжные не знают; о нем их известят только после того, как они вынесут свой вердикт, да и то лишь в том случае, если его признают виновным.
Возобновив допрос со стороны обвинения, мистер Паунд спросил:
— Вы сказали, что играли с мисс Лёбнер в какие-то игры. То, что вы спрятали ее одежду, тоже было такой игрой?
— Нет. Этого вообще не было. Ей никто не мешал уйти в любой момент.
С независимым видом покидая свидетельское место, Гарри и пары шагов еще не сделал, а Джейка уже как обварило отвращением, хлынувшим из ложи присяжных.
Когда его самого призвали давать показания, он был в отчаянии, чувствовал, что все рухнуло и спасения нет.
— Скажите, ваш приезд домой, — спросил его сэр Лайонель, — в тот день, двенадцатого июня, был запланирован?
— Нет. Я должен был прилететь на следующий день.
— Откуда прибыли?
— Из Монреаля.
— Что вы там делали?
— Ездил по семейным делам.
На уточняющие вопросы Джейк ответил, что присутствовал там на похоронах отца и, как требует того религиозная традиция, неделю вместе с родственниками соблюдал траур.
— Что произошло, когда вы вошли в дом?
— Боюсь, что я застал Штейна и мисс Лёбнер врасплох.
— Было ли по мисс Лёбнер видно, что она действует по принуждению?
— Нет. Определенно нет.
— В чем она была одета?
— Она была голая.
— Это ее смущало?
— Нисколько.
— Штейн предлагал вам эту девушку? Сказал ли он: «Хочешь ее? Она насчет этого сама не своя. Сделает все, что душе угодно».
— Нет. Не говорил.
— А потом что было?
— Она пришла ко мне в спальню с коньяком на подносе.
— По вашей просьбе?
— Нет, по собственному желанию.
— Вы с ней говорили о винтовке?
— Нет. Не говорил.
— Что происходило между вами в спальне?