Мой дорогой штурмбанфюрер!
Я высоко ценю, как ценит и доктор Геббельс, Вашу писательскую честность, поскольку и сам не хочу, чтобы наше славное прошлое представало в искаженном виде. Хотя победители обязаны проявлять великодушие, мы в министерстве все согласны в том, что вероломный Альбион все же не следует слишком обелять. С другой стороны, как Вы прекрасно знаете, мы никогда не были врагами британского народа, но только лишь его преступного правительства. С Вашей стороны чрезвычайно несправедливо полагать, будто мы желали бы смягчить картину прошлого в связи с озабоченностью объемами продажи билетов на освобожденных территориях. Поэтому я прошу Вас, еще раз хорошенько подумав, все же включить в сценарий, над которым Вы работаете, нижеследующие сцены и эпизоды.
Хайль Гитлер!
— В сценах, наметки которых я вам сейчас прочитаю, принимается как данность, что наши острова, приютившие на своих берегах в том числе и господина Херша, в ходе Второй мировой войны оказались завоеваны Германией, то есть нацистами, которые в итоге победили. Всё это сцены из фильма под названием «Храбрые бритты», который в настоящий момент у него в работе. Читаю:
КРУПН. ПЛАНОМ: ГЕНЕРАЛ РОММЕЛЬ подносит к глазам бинокль.
С ТЧК. ЗРЕН. РОММЕЛЯ (через бинокль): Песок, камни, беспорядочно отступающая Восьмая британская армия тянется по барханам.
РОММЕЛЬ, ВНЕШН. РАКУРС: Бедные балбесы! Они сражаются как львы — правда, ведомые ослами.
ПАНОРАМА: Вечереет. Пушечный выстрел; дальний перелет.
Пустыня. Колонна отступающих «храбрых бриттов», извиваясь, тянется до самого горизонта.
ТАМ ЖЕ. ПУСТЫНЯ. ВНЕШНИЙ РАКУРС. ПОЛЕВАЯ ПОЗИЦИЯ БРИТАНСКОГО КОМАНДОВАНИЯ В ГЛУБОКОМ ТЫЛУ.
Британские и американские кино- и фоторепортеры толпятся и, отталкивая друг друга, снимают ГЕНЕРАЛА МОНТГОМЕРИ; гримеры мажут его щеки сажей, в то время как другие позади него с размаху поддают песок сапогами, имитируя взрывы.
ПРОТИВОПОЛОЖИ. РАКУРС: Горькие усмешки измотанных боями храбрых бриттов.
ПАВИЛЬОН: ШТАБ МОНТГОМЕРИ. Камера любуется красивой женщиной. Она ослепительна, хотя и явная садистка. Это МАЙОР МЕРИ ПОППИНС, якобы из женской вспомогательной службы ВМФ.
С ТЧК. ЗРЕН. МАЙОРА ПОППИНС: МОНТИ, с плюшевым мишкой в объятиях, качается в кресле, сосет большой палец.
МАЙОР ПОППИНС: Ты должен остановить их здесь, Монти!
Они не пройдут! Их нельзя пускать дальше!
На что МОНТИ, совершенно сломленный, пожимает плечами.
КАМЕРА ОТЪЕЗЖАЕТ, ВЗГЛЯДУ ОТКРЫВАЮТСЯ ДВОЕ ГРОМИЛ ИЗ МИ-5. Вытягиваются по стойке «смирно». Оба бородатые и в ермолках.
МАЙОР ПОППИНС: Жду в «детской» в 14–00.
НАПЛЫВ.
ПАВИЛЬОН: БЛИНДАЖ, В КОТОРОМ ВОССОЗДАНА ОБСТАНОВКА ДЕТСКОЙ. МОНТИ на коленях, по пояс голый. Сжимается от страха и вожделения при виде МАЙОРА ПОППИНС, которая входит, одетая в шапочку медсестры, бюстгальтер и пояс с чулками; на ногах высокие ботинки на пуговках.
МОНТИ (подлизываясь): Берни был фу какой — плохой, плохой мальчик!
МАЙОР ПОППИНС с ходу принимается стегать его. Хрясь!
МОНТИ: Да! Да! Я заслужил это, тетенька… Аа-аяй!.. Хватит! Пожалуйста, тетенька… Ууууюй!.. Я буду хорошим… Скомандую солдатам окопаться. Ну тетенька, ну пожалуйста!
Но та уже вошла в сексуальный раж, ей не остановиться.
ПАВИЛЬОН: СПАЛЬНЯ.
МАЙОР ПОППИНС, все еще в сексуально-палаческой униформе, снимает трубку телефона.
МАЙОР ПОППИНС (в трубку): Соедините меня с Москвой, дайте штаб КГБ[7]. Товарища Берию, пожалуйста. (Пауза.) Шалом, Лейбуш! Это Малка на проводе. Скажи своему Жук-Тараканычу, пусть уже мне тут кипятком не сурляет! Роммеля здесь еще подержат.