Казаки замолчали. Видимо, каждый что-то своё вспоминал.
— Всё, что с нами происходит в жизни похоже на то, как баба полотно ткёт. Мы своей волею натягиваем нити в будущее, а судьба вплетает поперёк наших нитей события. Увидеть, где нитка в сторону пошла или вот-вот разорвётся. Вот я и толкую, что сила — услышать, понять, …
Василий начал заметно ёрзать на своем месте, и вдруг выпалил:
— Жизнь — это разговор человека с Богом. А доля, что на роду написано — язык Божий!
Повисла тишина.
— Так мне дед сказывал, — добавил Василий смутившись.
— Ого! А кем же был твой дед? — произнес лекарь, с любопытством глядя на юношу.
— Кузнец. И не был, а есть, хотя и старый уже. Никто и не знает, сколько ему годов. Бабка семь лет, как померла. А дед еще ничего, здоровый. Все зубы целы, и не глухой совсем, как бабка была.
— А что он еще тебе говорил? — спросил Стах.
— Что надо стараться понимать Божьи речи. А если человек слова не понимает, то Бог ему делом разъяснит, — и, помолчав, добавил — только лучше сразу слово понимать.
— Скажи кто-нибудь подобное в Университете, — с восхищением произнес Стах, — наш учитель риторики Клаус, наверное, до конца дней пивом поил бы. В надежде услыхать еще что-нибудь эдакое.
Глава 6
Казаки решили нести караул по очереди всю ночь, сменяясь каждые два часа. Стах готовился к ночевке по-своему. Сидя у костра он настроился. Внимательно осмотрел периметр их стоянки. Стах видел в темноте лишь немногим хуже, чем при солнечном свете. Отметил несколько ключевых мест, откуда можно было незаметно подойти к месту ночевки вплотную. Здесь лагерь будут охранять двойники Стаха. Правда, двойники — слишком громко сказано. Эти призрачные сторожа не обладают никакими качествами своего оригинала, кроме способности почувствовать присутствие постороннего живого существа и в случае тревоги разбудить своего хозяина. Казакам Стах решил ничего о своих приготовлениях не сообщать. Пусть караулят на совесть, не полагаясь на постороннюю помощь. Береженого Бог бережет.
Очередь лекаря стоять на карауле пришлась на конец ночи. Едва начало сереть, Стах уничтожил своих невидимых стражей, сбросил рубаху и принялся за дело. Вынул саблю и начал привычную с детства тренировку. Когда Стах учился у Мали, та одобрила упражнения. Ведающая понимала, что ее ученик — не барышня. Парню нужно твердо держать саблю в руках. А еще больше молодому человеку нужно иметь здоровое, крепкое и выносливое тело. От этого зависела не только жизнь. Ведь только здоровое тело давало возможность жить и развиваться его природному дару. Пусть растет крепким да ладным, себе на радость, да девкам на загляденье. Не быть же ему затворником! Ведающим и без того несладко приходится. Чураются их люди, да побаиваются.
Техника обращения с саблей требовала сосредоточенности, координации и немалой физической силы. А еще нужно было хорошо развитое пространственное воображение и память. Талантливый фехтовальщик как раз и отличается от мишени на один поединок тем, что может в мгновение ока даже не рассчитать, в бою нет такой роскоши, а инстинктом, вобравшим в себя ежедневные, изнурительные тренировки, одним взглядом охватить все возможные, пространственные эволюции оружия своего и противника. Тело фехтовальщика — опора для клинка. Кисть разворачивает лезвие навстречу удару противника, корпус находит положение, чтобы быть руке надежной опорой.
Во что бы то ни стало удержать баланс тела и положение ног — точек опоры, чтобы обрести максимум свободы. Противник тоже движется, фиксируя места, куда можно сместиться, непрерывно переключая внимание с фехтовальщика и его оружия на местность, если угадать ритм, можно спрятать собственное движение. Поединок — это искусство возможного, соединенное с фантазией.
Однако, в упражнения с саблей Маля внесла свои поправки. Ведающая усложнила физические упражнения работой с током живого огня, как она называла дар. Каждый выпад, уход, защита должен был сопрягаться с движением невидимой глазами силы. Если получалось совместить оба движения — материальное и огненное, угадать ритм, который вырывает движение из потока восприятия, рождался сказочной красоты танец. Стороннему наблюдателю движения тела казались стремительными и текучими одновременно. И зачаровывает полёт смертоносного клинка.
Утро выдалось суетным, Григорий всё время торопил спутников со сборами, Стах подумал, что Григорий надеется до наступления дневной жары покрыть как можно большее расстояние. Оказалось, это был не самый главный его мотив. Всё стало ясно, когда Григорий стал расспрашивать молодого лекаря про Полуденниц.