С е р г е й. А сам?
А н а т о л и й. Кто он тебе, этот профессор? Очень за него переживаешь?
Сергей молчит.
А отец — он… отец.
К е ш а (вдруг). Вам что? Делать больше нечего? Завели тут… отец, мать… Хватит!
В и к т о р. Кеша, Кеша… Сними напряжение. К чему эти стрессы?
К е ш а. Чего?
В и к т о р. Спокойнее, говорю… Жить надо четко, а эти твои эмоции… (Махнул рукой.)
К е ш а (смущенно). Вообще-то я заводиться стал последнее время… страшное дело!
С е р г е й. Не ты один.
А н а т о л и й (после паузы). Я, когда с Иркой познакомился, каждый вечер ее после спектакля ждал. Она оттанцует и выйдет. А я в сторонке. Смотрю, будет искать или ей все равно… В один не лунный вечер выходит, открывается дверца у «Жигулей», и пижон какой-то ей ручкой: «Садись, поехали!» Она подошла, поговорили, он уехал. Знаешь, кто был? Профессор твой!
С е р г е й. Врешь! Не мог он!..
А н а т о л и й. Все он может. (Помолчав.) А с отцом сам разберусь.
Гаснет свет. Освещается застекленная стенка конторки мастера в заводском цехе. За столом — А н т о н С т е п а н о в и ч К л е ц к о. Он углубился в наряды. Вошел А н а т о л и й.
А н а т о л и й. К тебе можно?
К л е ц к о. Конечно. Остальные где?
А н а т о л и й. Обедать кончают.
К л е ц к о. А ты?
А н а т о л и й. Уже.
К л е ц к о. Быстро… Опять всухомятку?
А н а т о л и й. Почему? Суп ел, котлеты.
К л е ц к о. А я не успел. (Развернул сверток с бутербродами.) Яблоко хочешь? Мать положила.
А н а т о л и й. Давай.
К л е ц к о. Не вижу тебя совсем.
Анатолий промолчал.
Все с этой своей?
А н а т о л и й. У нее имя есть.
К л е ц к о. Есть, конечно… Как же без имени… (После паузы.) Ты что ж? Всерьез жениться задумал?
А н а т о л и й. В шутку разве женятся?
К л е ц к о. Говорят, бывает… На танцах познакомятся, бутылку разопьют — и в загс, заявление подавать. Месяца два в женатиков поиграют и на развод. (Помолчав.) Твоя вон тоже танцует.
А н а т о л и й. В балете.
К л е ц к о. Все равно.
А н а т о л и й. Вот не думал, что ты такой.
К л е ц к о. Несовременный?
А н а т о л и й. Да нет… хуже. Непробиваемый.
К л е ц к о. Не так уж плохо. Нервы дольше сохраняются. (После паузы.) Тебе в армию идти, а она по гастролям…
А н а т о л и й. Ну и что?
К л е ц к о. Маленький, не понимаешь?
А н а т о л и й. Об этом мне думать, а не вам с матерью.
К л е ц к о. Не чужой ведь… Ну не лежит у нас к ней сердце. Бывает ведь, ничего с этим не сделаешь! Нынче у родителей согласия не спрашивают, но спохватишься — поздно будет. И себе, и ей жизнь искалечишь! Вернешься из армии — женись, если приспичило!
А н а т о л и й (не сразу). Я ее потерять боюсь.
К л е ц к о. Невелика потеря.
А н а т о л и й. Вот что… Не был бы ты отцом… (Пошел к двери, потом вернулся, сел в углу.)
В конторку вошли А л е к с е й К о р з у н о в, В и к т о р Л а в р и к о в, К е ш а и С е р г е й.
К л е ц к о (взглянув на часы). Рассаживайтесь по возможности.
А л е к с е й. Андрей Андреевич обещал подойти.
К л е ц к о. А без партгрупорга не обойдемся?
А л е к с е й. Вы что, против?
К л е ц к о. Нет, почему же? Только разговор у нас, насколько я понимаю, о взаимных претензиях. У меня к бригаде, у бригады — ко мне. Может быть, сначала сами разберемся?
А л е к с е й. Андрей Андреевич обязательно хотел присутствовать.
К л е ц к о. Хотел — придет. Но ждать не будем. Давайте, слушаю…
А л е к с е й. Для начала о расценках.
К л е ц к о. Не ко мне.
А л е к с е й. А к кому же?
К л е ц к о. Как минимум в министерство.
А л е к с е й. Бросьте, Антон Степанович. Не маленькие!
С е р г е й. Заказ размещают, а расценок не знаем. Спрашиваю у мастера, говорит: «Сколько заработаешь, столько и получишь». А такие, как Лавриков, кумекают: выгодный заказ или нет. Не выгодный — отпихнутся!
К е ш а. Точно! А мы от мастера зависим. А ему как станку — нужна ласка, любовь и смазка!
А л е к с е й. Поаккуратней, Кеша.
К е ш а. Не так, что ли? А потребуешь расценки заранее — крик поднимают: «Шкурник, несознательный!» Я лично пока одно осознаю: у нас в цехе не государство зарплату платит, а мастер. Одним завысит расценки, другим — занизит!