К л е ц к о. Ты думай, что говоришь… Макаренко!
А л е к с е й. А что Макаренко! Он-то доверял! Воспитал коллектив и сделал огромное для своего времени дело. А сейчас пора воспитывать личности.
К л е ц к о. Вон куда! Да ты что?..
А л е к с е й. Страшно стало? Так нас этой личностью напугали, что стали и слово это забывать. Нет личности. И не было. И не надо. Ну ее к шуту, связываться еще с ней! (Помолчав.) По-вашему, объявили пятилетку качества и, пожалуйста, — пошло качество! Начинать-то надо сегодня, сейчас… С людей начинать, а не с плакатов!
Т к а ч е в. Что предлагаете?
А л е к с е й. Заказ на изделие ПФТ-5 отдать моей бригаде.
К л е ц к о. Ты соображаешь чего-нибудь или нет? Там точность какая! Микроны надо ловить.
К е ш а. Поймаем!
К л е ц к о. Ты поймаешь! Кота за хвост!
Т к а ч е в. А может, отдадим?
К л е ц к о. Конец квартала, Андрей Андреевич. И Лавриков от них уходит. С кем там работать?
А л е к с е й. Ребята и без Лаврикова справятся.
К л е ц к о. Ты это в бане не скажи!
Алексей встал. И вновь мы услышали прерывистый гул теряющего высоту самолета и взрыв.
А л е к с е й (с трудом). Я, Антон Степанович, в деревне родился. У нас даже сестрам «вы» говорят, матери и отцу тем более, а если уж на «ты», то или пьяный, или при смерти.
Тяжелая пауза. В своем углу встает со стула Анатолий и, стараясь не смотреть на отца, идет через всю комнату к дверям.
В и к т о р. А обед-то кончился… Я вам заявление после смены принесу. Только одна просьба, Антон Степанович: станок за мной оставьте.
Клецко молча кивнул. Виктор вышел. За ним — Кеша и Сергей.
Т к а ч е в (неуверенно). А может, нам Лаврикова на участок поставить? Как, Антон Степанович? (Не получив ответа.) Высшее образование у человека… (Алексею.) Ваше мнение?
А л е к с е й. Не пойдет.
Т к а ч е в. Почему?
А л е к с е й. Он сейчас свой диплом прячет, ему так выгодней. А придет время, шмякнет его на стол и попрет — не удержите! Потом только удивляться будете, откуда такие волевые руководители берутся.
Т к а ч е в (взглянув на Клецко). Интересно… Ну ладно… У меня дела. (Вышел.)
А л е к с е й (после паузы). Антон Степанович… я, наверно, резковато…
К л е ц к о. Ладно… Не надо… (Не поднимаясь из-за стола.) Сын у меня. Жениться хочет. А она старше… И вообще… Поговорили бы…
А л е к с е й. А если он ее любит? Ведь он на всю жизнь запомнит.
Клецко молчит.
А он любит. Понимаете? Любит!..
Гаснет свет. И опять в освещенном вестибюле больницы сидят А н а т о л и й, К е ш а, В и к т о р и С е р г е й. Открывается дверь с улицы. Входит И р а Е п и ф а н о в а — худенькая, некрасивая, с маленьким чемоданчиком в руках.
И р а. Ну что, мальчики?
А н а т о л и й. Ждем…
И р а. А я прямо с репетиции.
А н а т о л и й. Что в чемодане?
И р а. Тапочки, трико.
А н а т о л и й. Покажи.
И р а. Не веришь?
А н а т о л и й. Тебе верю. Ляльке нет. Задурит тебе голову с этими тряпками! Уйду в армию — в долги влезешь.
И р а. Да не мне этот костюм. Чудак ты! Мне-то зачем, если ты уезжаешь. И не ей. Профессор их просил достать.
А н а т о л и й. Ему-то зачем?
И р а. Откуда я знаю?
Из приемного покоя выходит Л я л я. В руках у нее штатив с пробирками, шприц, вата.
С е р г е й. Как там, Ляля?
Л я л я. Из шока вывели… Теперь сердце, кровь… Прямое переливание надо. У тебя какая группа?
С е р г е й. Что я — донор?
Л я л я. Серый человек.
К е ш а. На Западе у каждого с собой карточка: имя, фамилия, группа крови.
Л я л я. Тебе откуда это известно?
К е ш а. Зарубежных авторов надо читать.
А н а т о л и й. Из кинофильма «Не промахнись, Асунта!». Так, Кеша?
К е ш а. Все равно из английской жизни. (Засучивает рукав.) Бери.
Л я л я. Что ты мне локоть суешь? Мне палец нужен.
К е ш а. А чего из пальца возьмешь?
Л я л я. На анализ беру.
К е ш а. Так бы и сказала!
И р а (они стоят с Анатолием в стороне). Я, Толик, наверно, из балета уйду.
А н а т о л и й. Почему?
И р а. Так… Меня из самодеятельности в мюзик-холл взяли. Сначала нравилось. А теперь… как на строевой: «Раз, два! Ножку!» Да и то… девятая с краю.