А н а т о л и й. Для меня первая.
И р а. Ну, спасибо.
А н а т о л и й. Честно.
И р а. Я знаю…
Вошла С о ф ь я Г р и г о р ь е в н а С и к о р с к а я. В руках у нее обеденные судки. Ни на кого не глядя, она проходит в приемный покой.
Л я л я. Здравствуйте, Софья Григорьевна.
С о ф ь я Г р и г о р ь е в н а. Здравствуй, Ляля. (Скрылась за дверью.)
К е ш а. Это кто?
Л я л я. Жена профессора Сикорского.
Анатолий переглянулся с Ирой.
Л я л я (Виктору). Вы тоже своей группы не знаете?
В и к т о р. Представьте, знаю: четвертая.
Л я л я (с уважением). Редкая группа.
Ира подошла к Кеше. Протянула пачку заграничных ярлыков.
И р а. Просил ты.
К е ш а (рассматривая ярлыки). Сила! Где взяла?
И р а. У парней наших с джинсов срезала.
К е ш а. А они что?
И р а. Плевать им.
К е ш а. Не скажи! «Ли»… «Супер»… (Помолчав.) А вообще-то больше не носи. Не надо.
И р а. Перебор?
К е ш а. Вроде.
И р а. Таинственный ты человек, Кеша.
К е ш а (нараспев). Это точно!..
В луче прожектора только его лицо. Он будто вспоминает что-то. Медленно гаснет свет, и освещается комната Никифоровых. У стены раскрытая швейная машина, лоскуты материи, выкройки из газет. На самодельной полке магнитофон и проигрыватель с двумя колонками, большая фотография Армстронга, вырезанная из журнала «Америка». За покрытым клеенкой столом сидит С е р а ф и м Т и х о н о в и ч Н и к и ф о р о в. Перед ним пустой граненый стакан. Он ест, зачерпывая ложкой прямо из кастрюли. В дверь постучали.
Н и к и ф о р о в. Чего стучать? Не запираемся.
А л е к с е й (входя). Здравствуйте.
Н и к и ф о р о в. Корзунов вроде?
А л е к с е й. Он самый.
Н и к и ф о р о в. Проходи. Ты к Кешке, что ли?
А л е к с е й. Нет его?
Н и к и ф о р о в. Со смены вместе шли. Он меня на работу и с работы водит. Под конвоем. Поел, взял бандуру — и ходу!
А л е к с е й. На репетицию?
Н и к и ф о р о в. А я не спрашивал. Ты садись. (Вынул из-под стола пивную бутылку.) Выпить хочешь?
А л е к с е й. Пиво?
Н и к и ф о р о в. Спирт.
А л е к с е й. С завода тащите?
Н и к и ф о р о в. Тяжесть тоже… Пузырек.
А л е к с е й. Если у всех пузырьки слить — цистерна наберется.
Н и к и ф о р о в. Наглядно говоришь.
А л е к с е й. Вам говори не говори — без толку.
Н и к и ф о р о в. Разговоры они и есть разговоры. А если слить — это действительно. Эффект! Только эту сольешь, другую вынесут.
А л е к с е й. Почему?
Н и к и ф о р о в. Как бы тебе попроще объяснить. Ты газеты читаешь?
А л е к с е й. Читаю, конечно.
Н и к и ф о р о в (со вкусом). Ну вот… Раскрываешь ты газеты, а там про помидоры. Читал?
А л е к с е й. Это про хищения, что ли?
Н и к и ф о р о в. Вот!.. Два с половиной миллиона хапнули у государства. Сколько они сил и времени положили, чтоб такую кучу деньжищ в карман положить? А когда хватились?
А л е к с е й. Это к чему же разговор? Что до вас, мелкашей, не скоро очередь дойдет? Дойдет, не волнуйтесь.
Н и к и ф о р о в. А я особо и не волнуюсь. Пить из принципа не будешь?
А л е к с е й. Почему? Выпью.
Н и к и ф о р о в (наливая). Разведенный уже… А что тебе Кешка понадобился? Набедокурил?
А л е к с е й. Да нет.
Н и к и ф о р о в. Он вроде тихий. Поет только громко. Соседи жалуются.
А л е к с е й. А что поет?
Н и к и ф о р о в. Не по-нашему. Пластинку поставит — тот поет, и Кешка с ним. Или под магнитофон.
А л е к с е й (указывая на фотографию). Это Армстронг?
Н и к и ф о р о в. Не запомнил. Негр и негр! Кешка мне его заводил. На трубе у него получается, а поет как с похмелья.
А л е к с е й. У него манера такая.
Н и к и ф о р о в. Вот и я про то… Еще налить?
А л е к с е й. Нет. Спасибо.
Н и к и ф о р о в. Ну и я не буду. А то попадет.
А л е к с е й. От жены?
Н и к и ф о р о в (после паузы). От жены не попадет.
А л е к с е й. Привыкла?
Н и к и ф о р о в (он долго смотрел на Алексея, потом сказал). Жены у нас нет.
А л е к с е й. Вы извините… Я не то что-то?..
Н и к и ф о р о в. Ничего. (Помолчал, потянулся за бутылкой, но убрал ее под стол.) Умерла жена. Пять лет уже скоро будет.