А л е к с е й (не сразу). Не знал…
Н и к и ф о р о в. А откуда тебе знать?
А л е к с е й (кивнув на машину). Я думал, это она шьет…
Н и к и ф о р о в. Кешка шьет.
А л е к с е й. Кешка?! Что шьет?
Н и к и ф о р о в. А все! Эти… джинсы себе сшил. Пиджак. Ярлык заграничный пришьет — и как из комиса.
А л е к с е й. Откуда?
Н и к и ф о р о в. Из комиса.
А л е к с е й. А это что такое?
Н и к и ф о р о в. Комиссионный магазин так называется. Не слыхал?
А л е к с е й. Нет.
Н и к и ф о р о в. Что же ты?..
А л е к с е й. Ну, Кеша!
Н и к и ф о р о в. А деньги все на пластинки тратит. Мне все грозится костюм сшить. А куда мне в нем ходить?
А л е к с е й. Найдем куда.
Н и к и ф о р о в (насторожился). Ты о чем это?
А л е к с е й. Вас как по отчеству?
Н и к и ф о р о в. Имя-отчество у меня длинное — Серафим Тихонович, а фамилия еще длинней — Никифоров.
А л е к с е й. Фамилию-то я знаю… (После паузы.) Почему вас в разнорабочие перевели? (Повертел в пальцах стакан.) Из-за этого дела?
Н и к и ф о р о в. А тебе знать зачем?
А л е к с е й. Нужно.
Н и к и ф о р о в (усмехнулся). Смотри-ка! Сразу я всем нужен стал.
А л е к с е й. А кому еще?
Н и к и ф о р о в. Это дело мое.
А л е к с е й. Не настаиваю.
Н и к и ф о р о в. И правильно делаешь. А в разнорабочие почему? (Помолчав.) Все думают, что я после того, как жена умерла, запил. Привычней им так… А я долго после этого не пил. Потом с мастером у меня не заладилось.
А л е к с е й. С Клецко?
Н и к и ф о р о в. С ним. Я пока деталь не оближу — не сдам. Хоть ты меня убей! Зато сдам — из других цехов прибегают смотреть. А тут поток, нормы другие, молодые за прогрессивкой гоняются, за сверхурочными… А я все по-старому. Картину ему порчу с выработкой. Он мне детали попроще, чтобы я скорее. А мне неинтересно! Раз сцепились, два сцепились… Я и ушел! Я как рассуждал: революция техническая, но все равно революция. А раз революция — значит, для человека. А у Клецко она против!
А л е к с е й. В разнорабочие-то почему?
Н и к и ф о р о в. По дурости. (Помолчав.) Если бы не Кешка, совсем бы с круга сошел. Держит меня в ежовых! По возможности, конечно.
А л е к с е й. Да… невесело…
Н и к и ф о р о в. Веселого мало…
Молчат. Слышен стук входном двери. Потом в комнату врывается К е ш а.
К е ш а. Фазер! Гуд ивнинг! (Увидел Алексея.) Здрасьте…
А л е к с е й. Еще раз.
Н и к и ф о р о в. Ну, чего как неживой встал? К тебе пришли!
К е ш а. А что такое? Вроде у меня все в норме… (Прошел в комнату, положил футляр с гитарой на машину, прикрывая выкройки, ногой затолкал подальше обрезки.)
А л е к с е й (пряча улыбку). А я ведь больше к вам, Серафим Тихонович.
Н и к и ф о р о в. Потолковали уже, кажется…
А л е к с е й. Дело у меня.
Н и к и ф о р о в. Какие со мной могут быть дела? Ну давай.
А л е к с е й. Лавриков от нас ушел. А нашей бригаде заказ передали. Сложный. Шлифовщик нужен, Серафим Тихонович.
Н и к и ф о р о в. И ты… вы… мне, значит?
А л е к с е й. Кто же лучше вас?
Никифоров растерянно молчит. Кеша смотрит то на него, то на Алексея, потом не выдерживает.
К е ш а. Батя, соглашайся! Как человека тебя прошу… Соглашайся, батя!..
Н и к и ф о р о в. Погоди ты, погоди… (Алексею.) А не боитесь, что я того…
К е ш а. Я тебе дам «того»!.. Не согласишься — из дома уйду! Пропадай тут к чертовой матери!
Н и к и ф о р о в. Да не шуми ты… Не кричи, говорю… У меня и так голова… (Встал, пошел к вешалке, вынул из кармана пиджака бумажку, положил на стол, разгладил ладонью.) Ежели так обернется… наладится ежели у меня… тогда смогу я пойти… А, сынок?
К е ш а. Ну?! А я о чем? (Алексею. Торопливо.) Ему из военкомата уже три повестки. Орден не идет получать.
А л е к с е й. Орден?
К е ш а. Ну?! За войну еще орден! За войну, понимаете? А он не идет!
Н и к и ф о р о в. А как я пойду? Он меня тридцать лет искал, орден этот… Его не мне дали, а тому… каким я был… Как я за этим орденом пойду? Ты бы пошел?
А л е к с е й. Не знаю… Нет, наверно… Или пошел бы.
Н и к и ф о р о в. Никуда бы ты не пошел. (Долго молчит.) Ладно. Давай попробуем.