С и к о р с к и й. Судя по всему, нам пора познакомиться.
А л е к с е й. Мы знакомы.
С и к о р с к и й. Простите, не помню.
А л е к с е й. Я у вас в госпитале лежал. В гарнизоне.
С и к о р с к и й. О!.. Сколько же это лет?
А л е к с е й. Порядочно.
С и к о р с к и й. Какой городок был!.. Весь деревянный, вместо улиц мостки, кругом скалы, внизу море… (Вдруг.) Слушайте, давайте напрямую.
А л е к с е й. Лучше всего.
С и к о р с к и й. Нас с Екатериной Васильевной связывают давние и прочные отношения. Это я к тому, чтобы вы не оказались в неловком положении.
А л е к с е й. А ставить в такое положение Екатерину Васильевну вы считаете возможным?
С и к о р с к и й. Не очень понял.
А л е к с е й. О вас говорят как о выдающемся хирурге… Так оно, по-видимому, и есть. Но как это у вас… Боретесь за жизнь больного, отдаете все силы, идете на риск, но спасаете! И вы же не замечаете, не хотите замечать, как рядом мучается близкий вам человек.
С и к о р с к и й. А если отбросить излишние эмоции?
А л е к с е й. Они мешают?
С и к о р с к и й (пожал плечами). Весь пафос вашего высказывания сводится, насколько я понимаю, к одному: знает ли моя жена о наших отношениях с Екатериной Васильевной? Знает. Я сам ей сказал об этом.
А л е к с е й. Благородно с вашей стороны.
С и к о р с к и й. Вы бы предпочли скрывать?
А л е к с е й. Вот что, профессор… Жена моего товарища близкая подруга Софьи Григорьевны. Уже много лет. Я знаю всю вашу историю. Не хотел, но знаю.
С и к о р с к и й. И что из этого следует?
А л е к с е й. А то, что двадцать лет назад она полюбила и хотела уйти от вас. Вы уговорили ее остаться, обещали все забыть, великодушно простили! Ничего вы не забыли! И не хотели забывать. Двадцать лет вы берегли для себя эту лазейку, чтобы жить в свое удовольствие.
С и к о р с к и й. Кто вам дал право…
А л е к с е й. Вы! У Софьи Григорьевны сейчас кроме вас никого нет и быть уже не может. Даже детей нет! А тогда могло быть все!.. Но вы испугались скандала, испорченной репутации и уговорили ее остаться. Так вам было удобней. Нужней. Рациональней! А теперь благородно рассказываете ей о своих отношениях с другой, а она все терпит, молчит, думает, что за все надо расплачиваться, и ждет, когда вы постареете.
С и к о р с к и й. Если вам доставляет удовольствие рыться в грязном белье, делайте это в мое отсутствие. Почему бы вам не произнести этот монолог перед Сергеем? Или перед Екатериной Васильевной?
А л е к с е й. Ничего вы не поняли, профессор… (Помолчав, твердо.) А Екатерину Васильевну я люблю. И женюсь на ней. Если она этого захочет.
С и к о р с к и й. Это немаловажно!
А л е к с е й. Да. Это важно. Очень.
В дверях раздевалки показалась Л я л я.
Л я л я. Кирилл Афанасьевич! Сережкин заезд!..
С и к о р с к и й. Что?
Л я л я. Сережа сейчас поедет!
С и к о р с к и й. Да-да… Иду! (Медленно пошел к дверям.)
А л е к с е й. Здравствуй, Ляля.
Л я л я. Здравствуйте.
А л е к с е й. Уже помирились?
Л я л я. С кем?
А л е к с е й. С Сергеем.
Л я л я. А мы и не ссорились! (Уходит.)
Алексей невесело усмехнулся, присел на скамью, слушает доносящийся с трека нарастающий рев моторов, крики, невнятный голос по радио. Из дверей раздевалки выходят С и к о р с к и й и Е к а т е р и н а В а с и л ь е в н а.
С и к о р с к и й. Ничего страшного… Занесло на повороте…
Е к а т е р и н а В а с и л ь е в н а. Так и разбиться можно… Разве это спорт?
С и к о р с к и й. Бледная совсем… Посиди в машине.
Уводит Екатерину Васильевну. Она оглядывается на ходу, ища глазами Алексея. Появляется Л я л я. Садится на скамью.
Л я л я. Выгнал!
А л е к с е й. Да?
Л я л я. Я хотела ему колено перевязать, а он не дал. Медпункт, говорит, есть.
А л е к с е й. Ну и правильно.
Л я л я. А где Екатерина Васильевна?
А л е к с е й. В машине, наверно.
Л я л я. Пойду успокою… (Ушла.)
Алексей вынул сигареты, закурил. Из раздевалки, прихрамывая, вышел С е р г е й. Увидев Алексея, хотел пройти мимо.
А л е к с е й (встал). Подожди, Сергей.
С е р г е й. Ну что еще?
А л е к с е й. Извиняться я перед тобой не буду. Что заслужил, то и получил. Хотя это и не метод, конечно.