Г о р о в с к и й (вглядываясь в полумрак). Петр Никодимович?
С т р е л ь ц о в. Что?.. Кто здесь?! (Он вскочил с кресла, запутался в упавшем пледе. С трудом удержался на ногах.)
Г о р о в с к и й. Это я, Петр Никодимович… Женя!
С т р е л ь ц о в (облегченно). А-а!.. Вы что, завели отмычку?
Г о р о в с к и й. Дверь была не закрыта… Внизу я встретил Лену, но она не пожелала со мной разговаривать. Между вами что-нибудь произошло?
С т р е л ь ц о в. Был небольшой разговор… А впрочем, все это ерунда… Хотите коньяку?
Г о р о в с к и й. Не пью, Петр Никодимович. Вы же знаете…
С т р е л ь ц о в. Непьющий поэт — это несерьезно!
Г о р о в с к и й (вздохнув). Вы все шутите. А ведь вам совсем не весело.
С т р е л ь ц о в. Да?.. Какие еще великие истины вам открылись?
Г о р о в с к и й. Не надо, Петр Никодимович! Почему вы стараетесь не замечать того, что происходит? Нас становится все меньше и меньше… Нужно искать новые пути! И вы сумеете это сделать! Мы верим вам… Я верю!
С т р е л ь ц о в (помолчав). У вас благородное сердце, Женя… Выпьем!
Г о р о в с к и й. Но, Петр Никодимович…
С т р е л ь ц о в (подавая ему фужер). Пейте! За юность! За новые пути!
Горовский с трудом отпил половину, закашлялся, отставил фужер.
Не смущайтесь, Женечка! Все так начинали. (Прошелся по комнате.) Мы создадим партию, Женя! Партию молодежи. Самую сильную партию! К нам будут проситься комсомольцы, и мы их примем, но не всех. Не всех, Женя! Это будет партия избранных!
Г о р о в с к и й. Неужели это возможно, Петр Никодимович?
С т р е л ь ц о в (энергично). Да, Женя! Вся молодежь пойдет за нами! Надо только начать!
Г о р о в с к и й. С чего же?
С т р е л ь ц о в. Подумаем.
Г о р о в с к и й. Может быть, сочинить воззвание… в стихах!
С т р е л ь ц о в. Ну, ну… Интересно!
Г о р о в с к и й. Я даже думал об этом… Первые строчки у меня уже есть… Вот! «Горячая юность, к тебе наше слово, полет дерзновенной и смелой мечты…»
С т р е л ь ц о в. Неплохо!
Г о р о в с к и й. Как же дальше? «К тебе мы взываем… К тебе призываем…» Нет! Надо записать начало. Можно, Петр Никодимович?
С т р е л ь ц о в. Ради бога! Бумага и чернила на столе. (Вдруг.) Ах, черт возьми!
Г о р о в с к и й. Что случилось?
С т р е л ь ц о в. Ничего, ничего… Откройте ящик, там должна быть свеча. Нашли?
Г о р о в с к и й. Пожалуйста.
С т р е л ь ц о в. Все гениальные поэты творили при свече! Вот так… А лампу я у вас забираю. Нет возражений?
Г о р о в с к и й. Ну что вы!
С т р е л ь ц о в (с лампой в руке). В окне кабинета или в столовой? Убей, не помню!
Г о р о в с к и й (подняв голову). Вы мне?
С т р е л ь ц о в. Нет, нет… Творите! (Потер лоб, помолчал.) Вот что, юноша… Давайте-ка домой. Вы, я вижу, засыпаете.
Г о р о в с к и й. Две ночи дежурил в домовой охране, Петр Никодимович… Папа заболел… Пришлось отдежурить за себя и за него!..
С т р е л ь ц о в. Ну вот, видите… И мне надо отлучиться.
Г о р о в с к и й. Сейчас, Петр Никодимович! Еще две строчки, а то забуду!.. Я вас догоню.
С т р е л ь ц о в. Не забудьте захлопнуть входную дверь. (Вышел.)
Г о р о в с к и й (зевая). Действительно, спать захотелось… От коньяка, наверно… (Бормочет.)
Нет, преграды у меня уже были… Да… Надо идти домой, спать. Еще минуточку, и пойду…
Горовский засыпал и ничего не мог с собой сделать. Он все ниже и ниже сползал в большом кресле. Мигнул и погас оплывший огарок свечи. Горовский этого не видел. Он спал. И не слышал ни стука входной двери, ни того, что в комнату вошел С т р е л ь ц о в.
С т р е л ь ц о в (чиркнул спичкой, оглядел комнату, не заметив Горовского). Ушел… Заходите, Вадим Николаевич!
В комнату вошел З а б л о ц к и й.
З а б л о ц к и й. Это ни на что не похоже, Стрельцов! Мы же договаривались, что лампа должна стоять на окне в столовой.
С т р е л ь ц о в. Виноват. Забыл.