Темнота.
И вновь комната Островского. Н и к о л а й полулежит на подушках, на одеяле — панель радиоприемника. Почти ощупью, одной рукой собирает он какой-то блок. У кровати — паренек в полосатой футболке с развернутой газетой на коленях. М и х а и л Ч е р е м н ы х.
Ч е р е м н ы х (читает). «Конфликт на КВЖД улажен… Ледокол «Красин» продолжает поиски итальянской экспедиции. Летчик Чухновский над льдами Арктики». Вдруг гробанется? Была охота искать!
О с т р о в с к и й. Это почему же?
Ч е р е м н ы х. Фашисты потому что! Чернорубашечники!
О с т р о в с к и й. Все, что ли?
Ч е р е м н ы х. Факт!
О с т р о в с к и й. А рабочий класс как же?
Ч е р е м н ы х. Это у них-то? Буржуи!
О с т р о в с к и й (смеясь). Подкованный ты паренек! Читай дальше.
Ч е р е м н ы х. «Начат строительством Ростовский сельмаш. На гиганте будет работать пять тысяч рабочих»…
О с т р о в с к и й. Сколько?
Ч е р е м н ы х. Пять тысяч.
О с т р о в с к и й. Здорово!
Ч е р е м н ы х. Ага!.. «Завод «Красный путиловец» начал выпускать сто пятьдесят тракторов в месяц…» Вот это да! А у нас прорыв опять… (Испуганно замолкает.)
О с т р о в с к и й. Прорыв?
Ч е р е м н ы х. Вот елки! Сболтнул все-таки… Не велели ребята тебе говорить…
О с т р о в с к и й. Куда же вы смотрели?
Ч е р е м н ы х. Да не в нашем цехе, в слесарке… Братва по вечеринкам зачастила. Патефончик, танцы: «У самовара я и моя Маша», водочка, конечно… Ну, утром вареные. Брак гонят. Мастер на них цыкнул, они ему: «Крыса старорежимная»! Он точно из бывших, мастер этот…
О с т р о в с к и й. Дальше что?
Ч е р е м н ы х. А чего дальше? Ничего! Побузили малость — мастер в кусты. Боится. Постановят на ячейке и уволят.
О с т р о в с к и й. Мастера?
Ч е р е м н ы х. А кого же? Он беспартийный!
О с т р о в с к и й. Вас надо гнать. С завода, из комсомола.
Ч е р е м н ы х. Так не в нашем же цехе!
О с т р о в с к и й. А завод чей? Дядин? Завтра тащи ко мне ребят!
Ч е р е м н ы х. Убьют они меня.
О с т р о в с к и й. Поживешь еще. «Не в нашем цехе!» Это надо такое отчебучить! Хозяева!
Ч е р е м н ы х. Во разошелся! Нельзя ведь тебе, слушай! Опять, скажут, волынку заводишь! Мало тебе… (Осекся.)
О с т р о в с к и й. Ты это о чем?
Ч е р е м н ы х. Да так я…
О с т р о в с к и й. Ты не «такай». Начал — договаривай.
Ч е р е м н ы х. Не знаю я ничего!
О с т р о в с к и й. Врешь!
Входит Б о н д а р е в. Он в рабочей спецовке. В руках бутылка виноградного вина, кулек с яблоками.
Б о н д а р е в. Вы чего это расшумелись? Здорово, Коля!
О с т р о в с к и й. Здравствуй… Михаил тут хвостом крутит!
Ч е р е м н ы х. Ничего я не кручу!
Б о н д а р е в (ставя на стол бутылку). Открыть есть чем?
О с т р о в с к и й. Отвертку возьми. С какой это радости?
Б о н д а р е в. Так просто.
О с т р о в с к и й. А я думал: поздравить пришел.
Б о н д а р е в (настороженно). С чем?
О с т р о в с к и й (кивнув на конверт, лежащий на столе). Вот.
Б о н д а р е в (читает). «Сообщаем о переводе вас на второй курс Коммунистического университета имени Свердлова». Поздравляю. (Разливает вино по стаканам.) За тебя, Коля!
О с т р о в с к и й. Спасибо.
Б о н д а р е в. Что невесело так?
О с т р о в с к и й. Бросить, наверное, университет придется… (Левой рукой неловко потянулся за стаканом. Отпил глоток. Хотел поставить обратно. Стакан упал. Рука Островского бессильно опустилась на одеяло.)
Б о н д а р е в. Что с рукой?
О с т р о в с к и й. Не видишь?
Б о н д а р е в. Давно это?
О с т р о в с к и й. Недавно. Рае не говорите.
Молчат. Где-то рядом, за стеной, возникла негромкая мелодия трубы.