Ч е р е м н ы х. Радио, что ли?
О с т р о в с к и й. Сосед мой. Легоцкий. Вот что! Скажите Иваненкову, чтобы переезжал.
Ч е р е м н ы х. В подвал? Туберкулез же у него, дети малые!
О с т р о в с к и й. Вот и хорошо.
Ч е р е м н ы х. Да ты что, Николай?
О с т р о в с к и й. Переедет — опять пойдем в атаку: вот что дают рабочему, красному коннику, а в особняках бывшие шахтовладельцы. Это при советской-то власти! Все знают, один Бабенко знать ничего не хочет!
Б о н д а р е в (не сразу). Слушай, Коля… Я тебя по дружбе прошу… Отойди от этого дела. Без тебя мы эту веревочку распутаем!
О с т р о в с к и й. Мешаю я вам?
Б о н д а р е в. Да ты что? (После паузы.) Оппозицию тебе пришивают.
О с т р о в с к и й (глухо). Так…
Ч е р е м н ы х (вдруг). Отпустите в Москву. Без денег доеду. На крыше, под вагоном, по шпалам дойду! Неужели правды не добиться?
О с т р о в с к и й (резко). Был у нас об этом разговор?
Ч е р е м н ы х. Ну, был…
О с т р о в с к и й. И все. Хватит! (После паузы.) Эх, Окунь… Парень-гвоздь. Клятвы давали, мировой революцией бредили… Неужели испугался?
Б о н д а р е в. О себе тоже человеку подумать надо.
О с т р о в с к и й. О себе? А что он один значит?
Б о н д а р е в. Про жизнь я.
О с т р о в с к и й. Про какую? Есть, спать, комод домой приволочь? Если только для себя — зачем тогда я?
Б о н д а р е в. Мудрено что-то. Я про обыкновенную жизнь, про нашу.
О с т р о в с к и й. Я тоже.
Молчат. Слышен стук открываемой двери. Входит Р а я. Она в кожанке, с потертым портфелем в руках. У нее очень усталое лицо.
О с т р о в с к и й (весело). Выдвиженцам от иждивенцев!
Р а я. Николай!
О с т р о в с к и й. Шучу я.
Р а я. Шутки у тебя…
О с т р о в с к и й. Ты что, Райкомчик?
Р а я. Так я… Не обращайте внимания… (Вдруг.) «Мадам Бабенко! Мадам Саенко! Ах, какой ситчик! Правда, прелесть?» Жена коммуниста — «мадам»! И разговору только о ситчике да о домработницах! (Помолчав.) А вы по какому случаю разлагаетесь?
О с т р о в с к и й. Извещение получил. На второй курс перевели.
Р а я. Ой, Коленька! Поздравляю! (Целует Островского в щеку.)
Б о н д а р е в (пододвинув ей стакан). Выпить полагается.
Р а я (отхлебнув). Вам, бедненьким, даже закусить нечем? Сейчас картошки принесу.
Б о н д а р е в. Брось, Рая!
Р а я. Ладно… Нечего! (Выходит.)
Б о н д а р е в (подняв стакан). Чтоб все обошлось!
О с т р о в с к и й. Не обойдется, Саша.
Б о н д а р е в. Думаешь?
О с т р о в с к и й. Я ведь сдаваться не собираюсь. До конца пойду. Как по-твоему, Рая знает?
Б о н д а р е в. Вроде нет еще…
О с т р о в с к и й. Молчи. (Кричит.) Райкомчик, где ты там?
Р а я. Иду! (Входит с кастрюлей в руках.) Ешьте… Горячая еще!
Б о н д а р е в. Ну, Николай… За тебя!
Ч е р е м н ы х. И за Раю!
О с т р о в с к и й. За жизнь!
Р а я (надкусив яблоко. По-детски хвастливо). А меня в женотдел выбрали!
О с т р о в с к и й. Молодчина! Наши ноги выбивают темпы, братва!
Р а я (жалобно). Сегодня не выбивают… Еле держат!
Б о н д а р е в (вставая). Пошли, Михаил.
Р а я. Да куда вы! Я же пошутила.
Ч е р е м н ы х. Поздно. На работу завтра…
Б о н д а р е в. До свиданья!.. (Выходят.)
За стеной снова зазвучала труба. Приглушенно и тревожно.
Р а я. Опять он со своей трубой… Стукнуть, чтоб перестал?
О с т р о в с к и й. Не надо.
Р а я. Поешь… (Протянув ему картофелину.) Смотри, какая рассыпчатая!
Островский протягивает руку. Ощупывает воздух.
(Смеется.) Хватит, Коля!.. Что ты как маленький!..
О с т р о в с к и й (нащупав ее руку). Пошутить нельзя?
Р а я. Сейчас чай поставлю.
О с т р о в с к и й (вдруг). Иди сюда.
Р а я (садясь на кровать). Что?
Островский тянется рукой к лицу Раи. Легко касаясь пальцами, гладит лоб, брови, щеки, губы.
(Испуганно.) Ты что, Коленька?
О с т р о в с к и й. Запомнить хочу. Глаз у меня болит, Рая…
Р а я. Какой? Здоровый?!