А н а т о л и й. А то что?
П е р в ы й п а р е н ь. Огребешь!
Ш у р а. Брось, Толя, не связывайся.
А н а т о л и й. Вот-вот! Они на голову и садятся.
В т о р о й п а р е н ь. Кому ты нужен? Работяга!
В а с я (подходя). А ты кто? Интурист?
В т о р о й п а р е н ь. Я — человек свободный. Понял? Меня ишачить не заставишь! Понял? И давай отсюда, а то я за себя не отвечаю. У меня справка! Понял?
В а с я. Понял. Дурак ты!
В т о р о й п а р е н ь. Ну, гад! (Потянулся к карману.)
Зина рванулась в его сторону.
В о е н н ы й. Прекратите!
П е р в ы й п а р е н ь. А чего он напрашивается?
В о е н н ы й (жестко). Немедленно прекратите!
Парни нехотя отошли в сторону. Зина отвернулась. Военный, заложив руки за спину, опять зашагал вдоль стены. Шура, опасливо покосившись на парней, потянула за рукав Анатолия.
Ш у р а. Пошли! Электричка скоро.
А н а т о л и й. Успеем. (Васе.) Надо с этими гавриками что-то делать.
В а с я. В милицию их тянуть? Драки не было, в карман не залезли…
А н а т о л и й. Проверят.
В а с я. А чего их проверять? И так видно.
А н а т о л и й. Значит, красивые слова на собрании? А на деле — я не я и лошадь не моя?
В а с я. Не моя. И не твоя, между прочим. Наша! Только им на красивые слова наплевать. Они всякие слова слыхали!
А н а т о л и й. Выходит, проходить мимо?
В а с я. Зачем проходить? Только индюком стоять — тоже без пользы. Сядь.
А н а т о л и й. Да ну тебя! Я серьезно…
В а с я. Я тоже серьезно. Садись на травку, остынь… Дядю Костю подождем.
Ш у р а. А где он?
В а с я. Пивком балуется.
Ш у р а. Один?
В а с я. Почему один? У ларька всегда компания найдется.
Ш у р а. В кои веки всей бригадой за город выбрались, а он у ларьков себе компанию ищет!
В а с я. В горелки ему с тобой играть? Пожилой человек. Жена дома, ребятишки… А мы его как привязанного за собой таскаем! На лекцию, в музей, в театр, за город…
А н а т о л и й. Один за всех и все за одного!
В а с я. Это понятно… Только, может, не в этом суть?
А н а т о л и й. А в чем?
В а с я (задумчиво). Шут его знает!
За стеной снова грянул оркестр. Задремавшая было на скамье старушка вздрогнула, перекрестилась.
Ш у р а. Испугалась, бабушка?
С т а р у ш к а. Задремала чуток. Стенка от солнца теплая, пригрелась тут в уголочке, а они грохнули над самым ухом!
Ш у р а. А что там?
С т а р у ш к а. Колония. Малолетних преступников обучают. Кого на слесаря, кого на токаря. Чтоб, значит, прекратили свою преступную жизнь.
Ш у р а. А музыка зачем?
С т а р у ш к а. На волю провожают. Не всех, конечно, а которые не вовсе отпетые. Пересуд им был, и вышло досрочное освобождение. Начальство приехало, родня…
Ш у р а. Кого же вы ждете? Внука?
С т а р у ш к а. Господь с тобой! У нас в семье отродясь такого не было, чтобы преступлением заниматься. Воскресенье нынче. С утра в церкви была, потом сюда.
А н а т о л и й. Чужие грехи замаливать?
Ш у р а. Толя!..
С т а р у ш к а. До чужих грехов мне касательства нет. Своих хватает. Тут божеское дело: человека к добру приучают!
А н а т о л и й. А у вас вроде запрещено человека переделывать?
С т а р у ш к а. Слыхал ты, парень, звон! Доброе дело никто запретить не может.
В а с я (смеясь). Что, Толик, отбрили тебя?
А н а т о л и й. Языкастая бабка!
С т а р у ш к а. В бабки-то под забором играют.
А н а т о л и й. Прости, бабушка.
С т а р у ш к а. Бог простит.
Появляется м о р с к о й с т а р ш и н а. На нем мичманка в белом чехле, ослепительного глянца ботинки. В руках два вафельных стаканчика с мороженым. Подойдя к Зине, он щелкает каблуками и протягивает ей стаканчик. Зина благодарит его кивком и, лизнув мороженое, направляется к станции. Отставив руку с мороженым подальше от наглаженной форменки, старшина идет за ней.
Ш у р а. Зин, ты куда?
З и н а. Имею я право на личную жизнь или нет? (Уходит.)
А н а т о л и й. Вот тебе и «все за одного»!
Протяжно гудит электричка.
Ш у р а. Электричка ушла… Сходил бы кто-нибудь за дядей Костей. Вроде уже не пивом пахнет.
В а с я. Ну, сложились на пол-литра. Делов-то!
Ш у р а. Что значит «делов-то»? Член нашей бригады водку хлещет!