Н ы р к о в. Лапа! Ты, что ли?
А л е к с е й. А-а, Нырок! Ты что в наших краях делаешь?
Н ы р к о в. Девуля знакомая на танцы пригласила, а дружинники не пустили. Водкой, говорят, пахнет. Совсем дошли. Ты тут с одним бухариком толковал. Где он?
А л е к с е й. А тебе зачем?
Н ы р к о в. У него денег полные карманы. Сделать его надо.
А л е к с е й. Я тебе сделаю! Наш это. С завода.
Н ы р к о в. Ну и что?
А л е к с е й. А то! (Вынимает резцы.) Видал?
Старшина подходит ближе, слушает.
Н ы р к о в. Уникальный инструмент! Он, что ли, передал?
А л е к с е й. Ага…
Н ы р к о в. На пару, значит, работаете?
А л е к с е й. Ну да! В одной бригаде.
Н ы р к о в. Старик-то ушлый, оказывается! Почем толкаете?
Старшина осторожно уходит.
А л е к с е й. Дурак ты! (Увидев кого-то за спиной Ныркова.) Вали отсюда!
Н ы р к о в. Ты, я смотрю, больно умный стал!
А л е к с е й. Вали, говорю, быстро!
Н ы р к о в. Мы еще повидаемся!
А л е к с е й. Давай-давай!
Нырков уходит. Алексей стоит у скамьи, крепко схватившись за спинку. Видно, что он очень волнуется. Входит Л е л я. На ней широкая пестрая юбка, свитер, туфельки на шпильках. Ей очень идет небрежная прическа и чуть подкрашенные губы.
(С трудом.) Здравствуй, Лель…
Леля молчит, жадно вглядывается в лицо Алексея.
Л е л я. Похудел как…
А л е к с е й. Ничего, поправлюсь.
Л е л я. Когда приехал?
А л е к с е й. Порядочно уже.
Л е л я. И не позвонил?
А л е к с е й. Я думал, ты знаться со мной не захочешь.
Л е л я. Поэтому и на письма не отвечал?
А л е к с е й. А зачем я тебе такой? Меченый. Ты и писала-то так, из жалости. Благородный поступок совершала!
Л е л я. Дурак ты, Лешка! (Отворачивается.)
А л е к с е й. Ты чего, Лель?
Л е л я. Ничего! (После паузы.) А я-то, дура, всем врала, что письма от тебя получаю! Может, ты рисуешься? А, Леша? Мол, вот какой я битый-перебитый, да?
А л е к с е й. Ничего я не рисуюсь. Ты-то как, Лель? В институт вроде хотела?
Л е л я. На всякое хотенье есть терпенье! Кондуктором в автобусе работаю.
А л е к с е й. Пятачки считаешь?
Л е л я. И считаю! А что особенного? Я все перепробовала: почту разносила, камни в Дорстрое ворочала, на пескоструйщицу училась…
А л е к с е й. В автобусе лучше?
Л е л я. Ничего было, а как единый тариф ввели, скучно стало.
А л е к с е й. Это почему же?
Л е л я. Раньше хоть копеечников ловили. Ну, которые лишнюю станцию без доплаты норовили проехать. Такие солидные дядечки попадались! А теперь скучно. В стюардессы бы устроиться, на международную линию!
А л е к с е й. Это в воздушные официантки, что ли?
Л е л я. Скажешь тоже! Они членами экипажа считаются. За режим полета в пассажирском салоне отвечают. И форма у них! Жакетик модный, пилоточка… Знаешь, как мне пойдет! Языком только овладеть надо.
А л е к с е й. Овладеешь?
Л е л я. Иес! Ты-то как, Алешка? Работаешь?
А л е к с е й. Токарем. Норму выполняю.
Л е л я. Одну?
А л е к с е й. Легко, думаешь?
Л е л я. Обиделся? Ну, не сердись, Леша. (Берет его за руку.) А почему у тебя шрамы такие?
А л е к с е й. От стружки… Резался очень первое время. С непривычки.
Молчат.
Л е л я. Ты что на меня смотришь?
А л е к с е й. Красивая ты.
Л е л я. Ничего я не красивая.
А л е к с е й. Очень красивая! Ты мне такой даже не снилась.
Л е л я. А я тебе снилась? Правда, Леш?!
А л е к с е й. Честное слово! Два раза. Только совсем девчонкой. Как в седьмом классе.
Л е л я. А теперь?
А л е к с е й. Ну, теперь!.. (Не может найти подходящих слов и не знает, нужны ли они. Восхищенно смотрит на Лелю и, словно желая убедиться, что это не во сне, осторожно проводит пальцами по ее бровям.)
Леля прижимает его руку щекой к плечу. Потрясенный этой лаской, Алексей застывает в напряженной позе. У скамьи появляются Н ы р к о в и п е р в ы й п а р е н ь — один из тех, кого мы видели у ворот колонии.
Н ы р к о в. Видал дурака? Сидит, слюни распустил.
Алексей вскакивает. Идет на Ныркова. Парень оказывается между ними и отталкивает его.
П а р е н ь. Легче! Зубок тобой интересуется. Спрашивает, когда заявишься?