— Я хотел попросить тебя не приходить и не реагировать на бой, который всколыхнет достаточно большую площадь, — Мортис серьезно посмотрел на Сайтаму. В отличии от всего предыдущего общения, лысый герой стал серьезней.
— И почему я не должен? Что ты собираешься делать.
— Этот бой не даст героям ничего. Он будет намного сложнее, с моральной точки зрения, чем может показаться — я собираюсь разбить образ самого известного героя, который когда-либо существовал. Мое последнее злодейство, и оно же плавный переход на нейтральную сторону.
— Ты… больше не будешь злодействовать? — удивился Генос. — Очередной трюк? Пытаешься разделить героев, чтобы было проще разобраться со всеми по отдельности?
— Я и так со всеми разберусь, как только они появятся передо мной. Безобидно, никого не калеча, но все равно занесу эту сцену в позорник, как показатель настоящей силы героев. А точнее ее отсутствия, — тяжелейший тон Мегамозга навел мрак на комнату. — Гомо-Зек мне к сожалению отказал, заявив, что до последнего будет пытаться посадить меня в тюрьму. Тебе, Сайтама, такое надеюсь не нужно, ведь ты будешь выглядеть не лучше остальных, когда выяснится, на чьей стороне все это время сражался.
— Этот герой… заслуживает того, чтобы его образ был разрушен? — максимально серьезно спросил Сайтама.
— Я всего лишь покажу правду. Остальное будет на решении простых людей, я же сделаю так, чтобы он больше не смог продолжить свой род, и желательно умер в позоре.
Солнце оказалось закрыто облаками, проникающие через окно лучи пропали, поднялась тьма, из-за которой все сидели молча, напряженно. Что бы не казалось со стороны, они вовсе не были закадычными друзьями, что можно было заметить по взглядам, направленным друг на друга. Они могли начать бой прямо здесь, если кому-то что-то не понравится. Все равно рано или поздно это произойдет, Мегамозг обещал.
Но именно ради сдержания обещания, Сайтама кивнул. Ради получения равноценного соперника, не такого злого, каким его видит весь остальной мир, но может быть способного достигнуть уровня его сил, задумался.
— Я заплачу за твою аренду в следующем месяце.
— Я буду только наблюдать, — серьезно кивнул герой.
— Никаких проблем. А что насчет Геноса?
Внимание сошло на поломавшемся Киборге. Находясь сознанием где-то в междумирье, он вяло кивнул.
— Если не вмешивается учитель — я тоже.
— Премного благодарен. Я не трону никого, кто не будет лезть. Охотится за героями, из которых я и так вытащил все знания, мне больше нет смысла.
В дорогом частном доме благополучного района города A стояла сильно напряженная атмосфера. Некий парень с синими волосами сидел за большим столом, стуча пальцами по столу. Вместо одежды на нем был высокотехнологичный костюм, став постоянным спутником парня. Не смотря на то, кем он по факту являлся, его лицо так и не было известно публике, о существовании вовсе было практически ничего неизвестно, до сего момента.
Он волновался, ведь возможно скоро он предстанет перед публикой, и станет таким же известным, как Бласт. Вот только, при мысли об этом самом человеке, его лицо слегка скривилось. В глазах отмечалось нечто личное. Пальцы ускорили дребезжание по столу, пока наконец не почувствовалось дуновение ветерка. Повернувшись, увидел его… герой номер один.
— Бласт… — парень недовольно сжал кулаки. Пришедший герой молчал. Он тихо снял очки, улыбнулся, и сел за стол, где долго смотрели друг на друга. Только нарастающая в парне злость заставила его первым подать голос. — Какого черта. Где ты был столько времени, и почему так неожиданно позвонил? Ты сказал, что ушел за хлебом, а потом пропал!
— Я просто спасал мир, — ответил с настоящей гордостью. — Но я наконец вернулся, и могу снова увидеть тебя, Блю. Мой сын.
Улыбка парня оскалилась, он ощутил настоящее недовольство к тому, что бросивший его отец решил зачем-то снова назвать его сыном. Но ничего не говоря, борясь с совестью из-за объективных причин отца, с которыми было трудно поспорить, опустил голову.
— Я тебя искал. Хотел помочь как-то в твоем геройстве, но ты будто исчез из этого мира. Тогда я попытался найти что-либо о своей матери, но информации о ней еще меньше. Ее будто не существует, как и меня для всей общественности.
— Понимаю… давай поговорим на улице, — по теплому улыбающийся отец поднялся и вышел на веранду через задний двор. Посреди города находился украшенный деревьями дворик, с искусственным газоном и пустой будкой. — У тебя была собака?