Выбрать главу

Немного поговорив об отделке, и шляпке, которую тоже решила заказать, Марица распрощалась и поспешила домой.

Глава 4

Кинжал был длинным и острым с загнутым на конце острием, с удобной костяной рукоятью и навершием, украшенным гравировкой в виде переплётных растений. Матвей осторожно провел по лезвию пальцем, и на коже тотчас выступила капелька крови. Отдернув руку, он досадливо облизнул ранку.

Вообще ему не следовало здесь задерживаться, на каменистом краю скалы возле водопада. Но дедовский кинжал, висевший на поясе, будоражил воображение, да и место здесь, чуть в стороне от подъема к замку, ему очень нравилось. Он живо представил себя своим предком — прославленным героем той давней битвы, о которой сложено столько легенд. И как его предок, Матвей Ражаница, в честь которого он и был назван, именно где-то здесь — метким выстрелом из тяжелого, могутного лука сразил вражеского полководца, попав точно в прорезь забрала глухого, черного шлема. А равного ему во владении кинжалом и вовсе, говорят, не было. Матвей вытащил клинок и сжал его в руке, ощущая приятную тяжесть. Он здесь один, попал в засаду, со всех сторон окружают враги, но они еще не знают, какая жестокая судьба ожидает их от его руки. Лезвие со свистом рассекло воздух, шурша упала ветка липы, это рука врага, подло подкравшегося сзади, осталась лежать на земле. Кинжал деда не знает пощады. Взмах и куст дикого шиповника лишился верхушки, это срублена голова злодея …. Матвей усмехнулся жесткой улыбкой. Что, не ждали?

С дерева сорвалась шишка и ударила его по голове, шустрая белка проскакала на соседнее дерево, хитро поглядывая на мальчика блестящими черными глазками. Матвей погрозил ей кулаком, потирая затылок, обтер клинок от зеленого сока посеченных листьев об штаны и убрал кинжал в ножны.

Посмотреть на водопад хотелось, вспомнил, как на спор прыгнул в него прошлым летом. Чуть не расшибся тогда о камни. Большие округлые валуны далеко внизу, блестели на солнце мокрыми боками, окутанные пеной от падающих вниз струй водопада. Меж ними есть углубление — огромная чаша, глубины в ней достаточно для того, чтобы с головой погрузить даже лошадь. Туда и прыгал, еще повезло, что удалость точно попасть, хотя плечо ободрал о камни. Но самое трудное было решиться оторваться от обрыва и ухнуть в пустоту.

Он зачаровано поглядел вниз, на волне отчаянной лихости подумав, а не повторить ли опыт, теперь уже только для самого себя, словно доказав — он достоин имени и оружия предка. Остановило лишь воспоминание, что Марица и раненые ждут, засунул кинжал обратно в сафьяновые, потемневшие от времени ножны, вышел на узкую извилистую тропу, ведущую наверх, и стал подниматься, то шагом, то бегом. Руки от ожогов почти не болели, после того, как отец Филарет смазал их каким-то маслом и перевязал. На душе было радостно и легко. Даже наказание, которое перенес после завтрака, не омрачало настроения. Напротив, спокойнее стало на душе. Солнце уже поднялось высоко и палило немилосердно. Мелькнула мысль, что зря он не искупался в Ужице, но Матвей тут же отогнал ее, надо было спешить. Хорошо еще, что отпустили его одного, не стали указывать, что мал еще, не зря он все же сбежал из подпола, может, поймут, наконец, что он достаточно уже взрослый.

До замка оставалось совсем немного, и он свернул с тропки, перескакивая через кусты дикой малины и корни деревьев, выбрался на широкую дорогу. Солнце сразу же набросилось на его незащищенную голову, охватило всего жарким теплом после лесной прохлады.

Чернагора высилась прямо перед ним, ворота были плотно закрыты. Матвей остановился на мгновение, смотрел, зачарованно задрав голову, на зубцы стены и выступающие высокие башни. Давно уже хотел внутри побывать, а теперь, похоже, мечта его сбудется. Сердце колотилось, то ли от бега, то ли от волнения. Он подошел к самым воротам, не зная, что сделать — постучать или окликнуть кого.

Тихо здесь было, на ум невольно приходило множество легенд, связанных с замком, еще дед рассказывал, когда был жив, а Матвей был как Тимошка, маленький совсем. Жутковато стало от этой тишины, Матвей не удержался, достал кинжал из ножен, оружие в руках придало немножко уверенности, постучал в кованые ворота рукоятью. Гулкий металлический звук был настолько громким, что мальчик невольно втянул голову в плечи, переживая, что нашумел. Что подумают о нем русины? Может иначе надо? Хорошо графа и дозорных здесь нет теперь. Как-то он побывал здесь с приятелями, еще до приезда молодого графа, набегались по лесу, пить очень хотелось, хотели воды попросить, а под этим предлогам и внутрь заглянуть. Так какой-то старый дозорный им велел проваливать от замка, и еще грозился пострелять их, как зайцев, если не уберутся, а со стены трое местных парней смеялись над ними, обзывали как-то очень обидно и швырялись в них какой-то дрянью. Хотели ребята отомстить им, но Матвей отговорил, толку то, как они в замок проникнут? Его послушали, история забылась тогда потихоньку, у всех семьи и в Гребенске забот хватало, а теперь вот вспомнилось. Этих пацанов-гедов здесь нет — теперь русины хозяева замка.