И потеряв всякий интерес к Матвею, он развернулся и твердой походкой направился вглубь двора.
— Чего встал? Идем или как? — Донеслось до Матвея, и он только сейчас вспомнил о присутствии вестового. Чувствуя, что краснеет, оттого что этот мальчишка все видел, он мрачно кивнул:
— Тебя жду. Веди.
— Ха, меня он ждет… Не боись, Микола — он тока с виду такой грозный… ты чего кинжал то ему не дал? Не съел бы, чай, — беззаботно и чуть насмешливо заговорил Славко, и сам не спеша тронуться в путь.
— Тебе, что за дело? Перед тобой, что ли, ответ держать? — Матвей сплюнул на землю и посмотрел вызывающе. — Мне твой Микола мне не указ. Бояться его — вот еще! Это ты вестовой, а у меня хозяев нет.
— И что, много тебе радости, что хозяев нет. Я-то воином стану. А ты кем? Бандитом?
Руки Матвея невольно в кулаки сжались. Что он себе воображает? Посмотрел презрительно:
— Я-то в сражении с бандитами участвовал, а ты что делал? В замке прятался? Ну, конечно, мал еще, хоть и вестовой.
Славко озадаченно глянул одним глазом на нежданного гостя. Открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого лишь махнул рукой и уже без лишних слов заехал ему прямо в правую скулу. Тот от неожиданности и точности попадания поначалу отступил на два шага, но тут же решительно кинулся на противника. Не дожидаясь нового удара, он ухватил Славку за рубашку и повалил на вытертые камни двора, стараясь прижать того к земле.
Не дожидаясь нового удара, он ухватил Славку за рубашку и повалил на вытертые камни двора, обхватив локтем шею и стараясь прижать того к земле.
Но соперник оказался ничуть не слабее, и после короткой и ожесточенной возни, Славко сумел вырваться из захвата. Оба поднялись тяжело дыша и сверкая друг на друга глазами. Продолжать драку, почему то не хотелось. Первым молчание нарушил Матвей.
— Получил? Может, еще хочешь? Тебе еще повезло, что руки болят, а то… — Тряпица с правой руки Матвея оказалась на земле и Славко бросилась в глаза обезображенная ожогом кожа, покрытая вскрывшимися уже волдырями и прилипшими мелкими камешками и песком. Матвей же, от злости и обиды никак не мог остановиться, — это у вас в Чернагоре так всех встречают? Или только мне повезло?
Славке вдруг стало ужасно стыдно. Вот ведь, и чего он на этого мальчишку набросился? На гостя в их замке?! Только теперь весь ужас и позор от содеянного дошел до сознания юного вестового.
— Ты, это, — произнес он, сглотнув, — повязку-то подбери. Я ж не думал… Болит? Может, Орлику руку покажешь? Он раны хорошо лечит.
— Сам справлюсь, — буркнул Матвей, подобрал тряпицу, попробовал стряхнуть грязь с руки и чуть не взвыл, от пронзившей боли. Еле сдержался, прикусив губу. Произнес сквозь зубы, — есть тут вода? Промыть надо.
— Колодец. — Ответил Славко, мотнув головой в сторону конюшни, — пойдем быстрей.
Матвей молча последовал за ним, и даже не стал возражать, когда вестовой, ловко зачерпнул воды, нерешительно замер с ведром в руках. Подставил обожженную руку:
— Лей! Да не так быстро! Ууу… больно! Давай еще. Видишь, не все смылось. Да и легче от холодной воды.
— Где ж тебя так угораздило? — Славко уже приноровился лить воду тонкой струйкой из вновь наполненного ведра.
— Пожар тушили, — Матвей прикрыл глаза от облегчения, ледяная вода приятно охлаждала горящую огнем кожу. — Рубашка загорелась. Схватился по глупости за балку, а она вспыхнула. Хорошо еще снять успел ее, а то бы весь мог угореть.
— А как сражение? Убил кого-нибудь?
— Нее, — Матвей усмехнулся, — не видел я ничего, только когда все уже кончилось. А жаль. У меня и ружье свое есть.
— А у меня кинжал только, правда, не такой, как у тебя. — Он решительно забрал у Матвея повязку и тщательно ее отряхнул. — Давай, сам перевяжу. Да не дергайся. Я умею. Собаку свою перевязывал, когда ее соседская покусала.
— Эй, осторожнее. Я ж не собака! Давай, давай. Пошутил я. А что у тебя за кинжал?
— Тоже старинный. — Славко закончил вязать, вынул из ножен свое оружие. — Не реликвия правда, у разбойников нашли. Андрей-резчик рукоятку приделал. Смотри — красота какая.
Хочешь подержать?
— Да-а, — выдохнул Матвей, рукоятка ему понравилась. Он осторожно взял кинжал в руки, рассматривая причудливый узор. Навершие в виде головы орла, вокруг рукоятки он разглядел барса и медведя. А сам клинок был прямым, чуть покороче, чем у него, с тремя продольными канавками. — Острый!
— Батя мой — оружейник, починил его недавно. У него любой клинок острым становится.