Остановив машину на подъездной дорожке, мать дождалась, пока глава семьи поможет им выйти и проведет к входу. Дверь была самой обычной из белого пластика, застекленная матовым стеклом, что совсем не вязалась с архитектурой старого здания. Вероятно, раньше тут была чья-то усадьба, которую выкупили и переделали под нужды лечебницы. Ремонт внутри тоже немного разочаровывал излишним для больницы пафосом, стены приемной украшала золотистая шелкография и пластиковая лепнина, в углу расположились пара искусственных пальм и кожаный диван горчичного цвета. Девушка за стойкой регистрации кинулась к ним так старательно улыбаясь, что Снежане показалось, что у бедняжки заклинило челюсть. Такое подобострастие, выказываемое перед отцом другими людьми, всегда ее раздражало. Еще полчаса они ожидали доктора в его кабинете, выполненном в английском стиле, пока их семейство пытались ублажить капучино и журналами “Психиатрия и психофармакотерапия”, на обложках которых почему то были изображены средневековые картины.
- Добро пожаловать, меня зовут Константин Сергеевич, - раздался уверенный вежливый голос вошедшего доктора, и Снежану словно током ударило. Эти широкие брови, придающие лицу печально-задумчивое выражение, небрежно взъерошенные черные волосы, длинный нос и пустые болотного цвета глаза она уже видела. Именно это лицо всплывало в ночных кошмарах, заставляя боятся и отчаянно тереть шрам, на пострадавшем от укуса плече.
- Вы! - закричала девушка, - это вы были в ночном клубе. Папа, это он меня укусил, он был там!
Задрожав, девушка спряталась за спину отца, чувствуя, как на нее накатывает ужас. Вытянув вперед открытые ладони, словно показывая ей, что он безоружен, врач сочувствующее сказал:
- Тише, Снежана, успокойтесь, я не причиню вам вреда, - а затем, переведя взгляд на ее отца, добавил, - это нормальная реакция психики. Два месяца почти полного одиночества не способствуют выходу из травматической ситуации, а я первый, видимо, немного похожий на нападавшего мужчина, которого она видит после домашнего ареста. Если это стало для нее “спусковым крючком”, подобная ситуация будет повторяться снова и снова. Ты правильно поступил, направив девушку к нам, здесь сумеют о ней позаботиться.
- Я знаю, Костя, - кивнул отец, и добавил, - мы, кстати, давно знакомы и когда Константин Сергеевич предложил помощь, я с радостью ее принял.
- Дочка, никто не будет запирать тебя в камере с решетками и одевать в смирительную рубашку, - недовольно произнесла ее мама, - мы же привезли все твои вещи, альбом для рисования, у тебя будет прекрасная комната, группа, в которой ты будешь делиться своими переживаниями с другими пациентами. Чего тебе еще надо? Здесь есть даже бассейн и тренажерный зал, ты сможешь поддерживать хорошую физическую форму. Тебе кажется, что у тебя нет проблем, но поверь, нам виднее со стороны. Те психи, на которых ты так боишься стать похожей, находятся в другом корпусе, тебе не придется с ними общаться. Отнесись к этому, как к очередному тренингу по психологии.
- И где гарантии, что вы не он? Их ведь нет, - немного успокоившись, хмыкнула Снежана, не отводя взгляда от врача.
- Есть, - доктор мягко улыбнулся в ответ, - спросите на стойке регистрации, вам подтвердят. Я почти не выезжаю из клиники и нахожусь не в том возрасте, чтобы гулять по ночным клубам и портить свою врачебную репутацию пьяными дебошами.
- А откуда вы знаете о ночном клубе? Я не говорила об этом, - девушка с подозрением уставилась на него.
- Я сказал. Кажется, ты превращаешься в параноика, - ответил отец и устало потер лоб. На то, чтобы убедить дочь дать согласие на лечение ушла целая неделя переговоров, и ему совершенно не хотелось начинать все заново.
Глядя в спокойное и невозмутимое лицо врача хотелось впиться в него ногтями и разодрать в клочья, что бы он сейчас не говорил, ее интуиция вопила о том, что это он напал на нее в ту ночь. Она ощущала себя кошкой, злой и испуганной одновременно, готовой шипеть и бросаться на врага. Увидев договор, со своей подписью, Снежана кинулась к нему, чтобы порвать бумаги о добровольном согласии на пребывание в клинике, но отец перехватил ее за талию и, забрав их с журнального столика, передал врачу.
- Она твоя, Костя, надеюсь, ты позаботишься о моей девочке. Покажи нам ее палату, - твердо произнес отец и, прижав дочь к себе, направился к выходу из кабинета, а мать, взяв чемодан на колесиках, послушно засеменила следом.
- Предатели, - это было все, что смогла выдавить Снежана в ответ.