- Я вас не приглашала, - она решила сразу спустить Потапову с небес на землю.
- Если бы нас интересовало твое мнение, я бы сказала, - нагло заявила та в ответ и, вынув меню из рук Снежаны, продолжила, - посмотрим, чем нас сегодня угостит богатенькая наследница.
- Школа давно окончилась, Машка, так что тебе ничего не светит, я больше не потрачу на тебя ни копейки, - ответила она, чувствуя, как красные точки в глазах мельтешат все сильнее, а гнев внутри разгорается, как пожар.
- Давно видимо тебе рыло не чистили, накупила брендовых шмоток и возомнила из себя невесть что, курица драная, - разошлась Потапова, активно размахивая руками и возмущаясь, как базарная тетка.
Такое развязное поведение со стороны одноклассницы стало привлекать внимание всех посетителей и служащих кафе. Машка никогда не отличалась хорошим воспитанием, но раньше хотя бы сдерживалась на людях. Неужели ее действительно пугало это убожество, мало похожее на женщину? Никто уже очень давно не позволял себе такого хамства в отношении Снежаны и девушка прикрыла веки, пытаясь успокоиться. Ноздри раздувались от гнева, а ногти больно впивались в ее ладони. Немного выровняв дыхание, она распахнула глаза и поняла, что вновь видит мир через кроваво-красную пелену. Живот поджало от ощущения дикого голода, а рот заполнился слюной. Она четко осознавала, что ее накрывает с головой, затягивает в кровавый водоворот гнева и голода, но ничего не могла с собой поделать.
- Отвечай, когда с тобой разговаривают, - не унималась Потапова, схватив Моль за руку и развернув к себе.
Это стало последней каплей, выпустившей ее внутреннего монстра наружу. Подняв голову, Снежана оскалилась и впилась в шею Машки, вырвав кусок кожи и глотнув немного крови. На вкус она оказалась не очень, и, сплюнув ошметки на лежащее на столе меню, девушка вскочила на столик и прыгнула на Вадика. Изящный стул под их общим весом не выдержал и, дав крен назад, попросту развалился. Вонзившись зубами в его румяное лицо, она испытала острое наслаждение, но этого было мало, хотелось оставить свой след и на Вике, которая верещала во весь голос, как полицейская сирена. Как же хотелось ее заткнуть! Ближе всего лежала рука и Моль начала с нее, постепенно подбираясь к плечу, пока один из укусов не задел вену. Наконец-то она смогла сделать пару хороших глотков крови до того, как руки Вадика начали отрывать ее от законной добычи. Ощущая себя сильной, как никогда, она с легкостью оттолкнула его, пнув каблуком прямо в лицо. Развернувшись, Снежана увидела перепуганную насмерть официантку, которая словно приглашала ее продолжить нападение, но, в этот момент, в голове всплыли слова, сказанные ей Константином Сергеевичем. Напуганная овца рядом с хищником. Но в этот раз хищником стала она, а люди вокруг - жертвами. Эта официантка не сделала ничего плохого! Схватив сумочку со своего места и выбежав прочь, Моль отчаянно пытаясь вернуть разум на место. Да что это с ней?! Какого черта она творит!
Отрезвление наступало очень быстро, и она прекрасно отдавала себе отчет в том, что первым, что сделает официантка в ресторане - это звонок в полицию с описанием ее внешности. Забежав за угол ближайшего дома, Снежана достала телефон и решительно набрала Найка. Уж лучше пусть ей занимается человек, которому она хоть чуточку не безразлична. Для местных полицейских арест богатой пациентки из столичной психушки станет развлечением, а не справедливым расследованием.
- Найк, вернее, Семен, - она запнулась, пытаясь вспомнить его отчество.
- Семен Романович на связи, слушаю.
- Это Снежана, и, кажется, я сделала что-то ужасное, - голос девушки начал предательски дрожать, - покусала несколько людей в кафе из-за лекарства, что мне вкололи.
- Но контроль над собой вернулся, правильно? - зачем-то уточнил он.
- Да, я же тебе звоню, а не объедаю их до костей, - от подобной мысли содержимое желудка подкатило к горлу и ее чуть не вывернуло прямо на асфальт.
- Послушай меня. Это очень важно. Найди способ не выпускать покусанных тобой людей из кафе. Угрожай, ври, говори, что угодно. Я вызову ребят, попрошу забрать вас всех и приеду, как только смогу, - тон его голоса был приказным и очень суровым, - иди к ним, живо.