Глава 6
Сытая и довольная жизнь разрушает общество быстрее, чем любое другое оружие.
(с) Голод
13 января 2016 г. Москва
Однообразный звук капель, падающих с потолка в углу маленькой камеры, вызывал назойливое желание выключить его. Сидя на узкой койке и подперев подбородок руками, Снежана наблюдала, как за решеткой по соседству бесцельно бродят укушенные ею одноклассники. Люди, которые доставили их сюда, были одеты в комбинезоны и прозрачные маски, они ничего не объяснили, просто заперли их и вышли вон. Помещение окзалось подвальным и сырым, но благодаря тонкому одеялу, лежавшему на нарах, она смогла согреться. В отличие от соседей, с нее, хотя бы, сняли наручники, что позволило удобно расположиться. А вот они были сильно ограничены в движениях, но при этом все равно перемещались, врезаясь в стены и решетки, не останавливаясь ни на миг. Иногда они засыпали, потом снова резко просыпались, оглядывались вокруг себя, вставали и снова принимались ходить. Про себя девушка стала называть их зомбаками, любой нормальный человек давно присел бы отдохнуть, вместо этого броуновского движения. В них не чувствовалось никакой нормальности.
Живот Потаповой, перевязанный бинтами, белел в тусклом свете камеры, но на повязке не проступало ни капли крови. Жутко и странно. Она видела, как ее забирали на операцию, слышала разговор охраны. Они не могли взять в толк, почему у Машки, съевшей стекло, не началось внутреннего кровотечения, а во время операции она не кричала от боли, а наоборот, пыталась наброситься на врачей, пока ей не вкололи лошадиную дозу наркоза.
Пару часов спустя им принесли поесть. Снежана не пошла за своей тарелкой, ради того, чтобы понаблюдать за укушенными, с которых, наконец, сняли намордники. Впрочем, не она одна, три человека в масках и защитной одежде расположились перед решеткой с видеокамерой и дополнительной тележкой с едой. Изучают.
Скованные за спиной руки не были дня заключенных помехой, скинув тарелки на пол и став на колени, как животные, они зубами собирали рассыпавшуюся по полу кашу с мясом и хлеб, отталкивая друг друга ради крошек. Как и следовало ожидать, запасы еды очень быстро кончилось, видимо, у жертв обжорства бездонные желудки, в которые влезало бесконечное количество пищи. Их животы распухли, но глаза все равно оставались ненасытными. Объевшимся девушкам снова надели намордники, а мычащего Вадика потащили в камеру напротив Снежаны, чтобы продолжить наблюдение. Он пытался сопротивляться, бросаясь на своих охранников, но с ним обошлись довольно жестко, вместо слов оперируя пинками в нужном направлении. На докторов и полицейских люди в масках не походили, скорее на военных, но, после вчерашних волнений Моль стала воспринимать действительность с философской стойкостью. Подвинув тарелку и представив, что она сидит в кинотеатре, а в ее руках находится попкорн, девушка нашла наилучшую точку наблюдения и продолжила смотреть. Вадик метался в камере, пробовал грызть решетку, а затем начал кусать собственную одежду на плече, где образовалось жирное пятно от мясного соуса. Он жевал ткань своего бежевого свитера, как кусок теста с выражение блаженства на лице. Удовольствие от поедания чего-либо было единственной эмоцией, которую Снежана видела на лицах укушенных с момента их ареста. Видеооператор, снимавший этот незамысловатый сюжет, внезапно заволновался и двое его напарников бросились открывать камеру. Их широкие спины закрыли весь обзор, но, когда они развернули Вадика к ней, Моль заметила, что ткань в этом месте разодрана, а по ней течет струйка крови. В воздухе поплыл сладковатый аромат и во рту девушки моментально всплыл ее наркотический вкус. Вот и интересно, кто же еще из них более жуткий, она или ее жертвы.