***
Огромный мужчина, развалившийся в кресле, потер свою, подстриженную под машинку голову и нахмурился еще сильнее. Война был крайне обеспокоен полученными сегодня новостями, но ему хотелось выяснить все лично, чтобы принять верное решение. Его талант стратега много раз выручал их, но и ключевые решения всегда принимал именно он, ожидая от остальных действий в заданных им рамках. Вошедший в помещение Чума заставил его сменить выражение лица на более доброжелательную версию.
- Привет, Джонатан, проходи, садись, - указал он рукой на свободное кресло.
- Приветствую, Камул, - настороженно ответил Крамп, словно ожидая от него подвоха, но тем нее менее, прошел и сел на место.
Черная жижа обхватила ботинки Чумы, а затем проникла под штаны, поднимаясь вверх по ногам, но тот лишь наблюдал, пока масса не окутала его почти до подбородка, после чего остановилась.
- Оковы Смерти? И к чему этот балаган? - уточнил Джонатан, высокомерно поднимая бровь.
- А я думал, ты в курсе. Ты нарушил баланс этого мира и арестован мною на триста лет, твоя помощница также будет конфискована, - устало ответил Война, упершись кулаком в подбородок.
- Во-первых, меня уже достал ваш баланс и ваши правила! То нельзя, это нельзя… У нас простая задача, абсолютно элементарная, устраивать апокалипсисы! Но вы сами ее усложнили, придумав кучу условий. Посмотри, во что вы все превратились? Каковы твои последние достижения, а, Камул? Последнее, что я помню, твою военную машину, основанную на тупейшей идее превосходства арийской расы над другими. Я долго смеялся, когда узнал, что они измеряли черепа, чтобы выяснить, соответствует ли очередной гражданин нужному шаблону или нет. Прошло уже сколько? Семьдесят лет? И больше ничего! Ты размяк, потерял форму и вскоре единственная война, в которую ты будешь играть, это в солдатиков, которые стоят у тебя в шкафу! - с каждым словом тон его голоса становился все более напористым.
- Мне уже даже интересно, какие еще аргументы ты приведешь, - играя желваками, ответил Война.
- У меня вопрос, зачем вам моя игрушка? Я отравил ее ум настолько, что все, на что она теперь способна, это безропотно выполнять мои, и, я подчеркну, только мои указания, - как Чума не пытался это скрыть, в его глазах промелькнул живейший интерес.
- Мы знаем, что нарушение баланса отчасти ее вина, а значит, она найдет способ, чтобы исправить то, что сделала, а ты ей в этом поможешь.
- Неужели, - Джонатан звучно рассмеялся в ответ, - нет, вы, конечно, попробуйте ее убедить, попроси Константина, он у нас мозголом, но даю голову на отсечение, что у вас ничего не выйдет! А я пока побуду в заключении. Ну, или что ты там со мной собираешься сделать. И даже пальцем не пошевелю.
- Значит, ты отказываешься помогать. Если ты забыл, среди нас один закон и это я. Посмотрим, как долго ты будешь упрямиться. Начнем, пожалуй, с обычной камеры. Я знаю, как сильно ты ненавидишь отсутствие развлечений. Без телевизора, компьютера и твоих кровавых игр в постели, как долго ты протянешь? Или будешь наблюдать, как твой острый ум превращается в желе от бездействия?
- Ты не посмеешь, Камул! Я единственный, кто хоть что-то делает, единственный, кто выполняет наше предназначение, пока вы протираете свои штаны, изображая жизнедеятельность. Когда-то люди дрожали, завидя вас. А теперь вы всего лишь легенды, жалкие подобия тех Всадников Апокалипсиса, которыми были раньше!
- Ты мальчишка, Джон! - вскочив, Война встал над ним, нависая всем телом, - ты играешь в игры, не понимая, как легко нарушается баланс и как тяжело потом его восстанавливать. Мы уже проходили через это, вырезая человечество почти под корень, и нам же приходилось прилагать усилия, чтобы восстанавливать популяцию и не допустить деградации. Наши правила - это, прежде всего, опыт. Если ты хочешь поиграть в бога, то играй, не выходя за рамки, иначе все, чего ты добьешься, это чертова камера. Я даю тебе последний шанс передумать и сделать так, как я приказываю!
- Нет, - вновь засмеялся Чума, наблюдая, как холодеет лицо его оппонента, - я не собираюсь подчиняться тебе, старик, наоборот, я дождусь, пока ты сам придешь ко мне, умоляя о помощи. Ты опоздал: то, что я создал вместе с моей девочкой, уже выпущено на волю. А результат будет гораздо любопытнее твоих войн. Людям придется полностью изменить мировоззрение и структуру общества.
- Пожалуй, я усилю твое наказание. Помнится, ты любишь пытать, да? Как ты думаешь, что будет, если я попрошу Смерть развлекать тебя до тех пор, пока ты не передумаешь?
- Меня не пугает боль, Камул, вы можете хоть на куски меня резать, и да, я даже извинюсь перед тобой, чтобы не расстраивать Мора, который невероятно талантлив в своем деле. Однако учти, я отомщу тебе за то, что ты высокомерно считаешь себя судьей и палачом в одном лице. Когда ты выпустишь меня, а твой закон не даст тебе поступить иначе, я заберу самое ценное, что будет у тебя на тот момент. Я придумаю, как сполна насладиться твоими страданиями и болью.
- Это бесполезный разговор, Джонатан, когда-нибудь ты поймешь, что осторожность – это не слабость, а сила. Надеюсь, трех веков тебе хватит. Я пришлю Костю и Мора, пусть они тоже поработают над тем, чтобы вправить тебе мозги.
Черная масса, облепившая тело Чумы, успела застыть до состояния хрупкого камня. Подняв получившуюся статую, Камул оттащил ее в камеру и захлопнул решетку. Слова этого юнца разозлили его, но, одновременно с этим, затронули что-то внутри. Может быть, они и правда расслабились и размякли, кто знает? Но игры в богов всегда обходились слишком дорого, а тонкий расклад, который он вел сейчас, был слишком сложным и изящным, чтобы суметь его оценить без понимания изнутри. Вернувшись в кресло, он пытался собрать воедино все известные ему детали, но их оказалось слишком мало. Надо допросить ту, которая создала это нарушение, и вытащить из нее нужную информацию.
Лежа в камере, Чума долбил кусок хрупкой черной массы своим подбородком, раз за разом откалывая все больше и больше. Одновременно с этим он двигал пальцами, дробя массу на уровне ладоней. Спустя пару часов долгой и кропотливой работы, мужчина полностью освободил свое тело и брезгливо стряхнул остатки черных крошек на пол. Камера была малюсенькой, не больше четырех квадратных метров, отвратительное место для того, кто привык к роскоши и изяществу. Решетки закрывали не только вход, они стояли везде, на стенах, потолке, даже пол оказался покрыт прутьями, и все вместе это образовывало большую надежную клетку, вставленную в камеру. Подойдя к двери, он медленно поднес ладонь к прутьям, и, когда между кожей и металлом оставался миллиметр пространства, смог увидеть мерцающую пленку, похожую на мыльный пузырь.
- Надежно, я не ожидал увидеть здесь энергетический щит, - покачав головой, тихо произнес он, а затем проверил стены и потолок, обнаружив, что там, где решетка прилегает к стенам, образуется точно такая же пленка.
А он так надеялся, что выбраться будет проще. В любом случае, у него есть много времени, чтобы придумать другой способ.