— Отсчет времени пошел!..
На грунтовой дороге вблизи небольшого селения Бломенфельд стоял неприметный фургон с неброской надписью на борту и затемненными стеклами. Сидевший в фургоне агент Генрих Гирш внимательно следил за странным, ни на что не похожим сигналом, появившимся на экране радара.
Цок! Цок! Востроносые, подбитые медными гвоздиками туфельки звонко стучат по неровной брусчатке мостовой. Цок! Цок! Сусанну Грей смело можно назвать миловидной девушкой — прозрачные голубые глаза, прямой носик, аппетитные пухлые щечки. Правда, многие парни непременно в разговоре заметят, что она худовата — то было время пышных женщин, но в глубине души многие из них были бы счастливы назвать ее своей девушкой. Цок! Цок! Быстрые ножки повернули мимо дома Готлиба Бурхера в die Bondarejgasse[10] — здесь, в доме Марты Шельзе, остановился мюнстерский бюргер Гартунг со своими помощниками. Один из этих помощников, белокурый Ганс, пленил сердце симпатичной нюрнбергской горожанки Сусанны Грей. Потому-то каблучки и выбивают дробь — цок, цок.
Вот и дом вдовы Шельзе.
— Доброе утро, тетушка Марта!
— А, пришла! Здравствуй, шалунья! — Краснощекая толстуха Марта широко улыбнулась гостье. — Ганса ищешь?
— А кого же еще, тетушка Марта!
— Нет его. Ушел куда-то с Бородатым Фридрихом. — Бородатым Фридрихом звали второго слугу купца Гартунга.
— Наверно, они у реки.
— Скорее всего. Прохлаждаются, бездельники! Господин Гартунг весь город обегал, разыскивая их!
— До свидания, тетушка Марта!
Цок! Цок! Быстрые ножки Сусанны побежали к неспешно текущему Пегницу.
Слуги мюнстерского купца и в самом деле сидели в кустах на берегу реки. Меняя наживку на крючке, Ганс говорил Бородатому Фридриху:
— Третий месяц, и все без толку!
Бородатый Фридрих широко зевнул.
— Терпи, Аквилон. Считай, что мы в отпуске.
— Ну уж дудки! Управлению ни за что не удастся засчитать эту командировку как отпуск. Пусть даже и не мечтают! Подобной скуки я не испытывал с тех пор, как сидел в засаде в системе Розовых Астероидов. Серый, отвратительный городишко! Ни одного приличного борделя!
Зют потянулся и улегся на усыпанную листвой землю.
— Зачем тебе бордель, Аквилон? Тебе и так чертовски повезло. Подцепить такую красивую девчонку!
— Надоели вздохи при луне.
— А дело ограничивается лишь вздохами?
— А чего бы ты хотел? — с вызовом спросил астронавигатор.
— Не дается?
Аквилон раздраженно махнул рукой. Это развеселило Зюта.
— Наверное, братец, плохо просишь! — загоготал он. Обсуждение любовных похождений было излюбленной темой среди стражей. — Вот я со своей Линдой!..
— Тьфу! — Аквилон брезгливо сплюнул. — Кусок жирного мяса, да к тому же еще и заплесневелый!
Зют слегка смутился.
— Она, конечно, не идеал грации и красоты, но полная женщина имеет свой шарм.
— Не уверен, — отрезал Аквилон. — Впрочем, твое дело.
Посьерране замолчали. Подобный разговор возникал не реже трех раз в день на протяжении двух с лишним месяцев, что они торчали в этом городишке...
Отправляясь в прошлое, астронавты и не предполагали, что их миссия окажется столь долгой. Делар-камера переместила посьерран в средневековый Нюрнберг глубокой ночью. Замаскировав ее трухлявыми бочонками, Зют и Аквилон осторожно выбрались на улицу. Зют нес на спине сладко посапывающего во сне бюргера города Мюнстера Михаэля Гартунга, то есть Флурра, а Аквилон — сундук с необходимыми вещами, в том числе и с десятком мешочков металлических кружков, которые играли в этом отрезке времени роль разноцветных бумажек, столь любимых землянами века двадцатого.
Утро встретило космических путешественников у городского собора. Уже появились первые жители, с подозрением поглядывавшие на незнакомцев. Зют разбудил задремавшего Аквилона, затем бюргера Гартунга, которому было внушено, что он прибыл в Нюрнберг для закупки серебряных чаш, а двое хлопочущих у сундука молодцев — его слуги.
Посредством метемпсихоза Флурр превратился в типичного купца из прошлого — расчетливого, хитрого, сноровистого. Как и было намечено, он немедленно приказал слугам отправляться к дому вдовы Якоба Шельзе. Этот дом, по мнению компьютера, был идеальным убежищем для путешественников во времени. После кратких переговоров купец снял у вдовы две комнаты. На первый взгляд все шло по плану, но вскоре выяснилось, что метемпсиходенный анализатор переусердствовал, в результате чего пилот обрел массу пренеприятных качеств, которые раздражали посьерран, а нередко и мешали их миссии.