Тьфу ты! Нашла что вспоминать! Тряхнув головой, выкинула ненужные сейчас воспоминания и пошла одеваться. Я решила поесть вместе со всеми. Раз надумала бросить затворничество то, пожалуй, нужно начать с совместного завтрака.
Я стояла в одних маленьких чёрных трусиках перед раскрытым шкафом, когда двери спальни резко распахнулись.
– Алира, ты… – Голод, ворвавшийся тёмным вихрем, замер на полуслове, вперившись в меня ошалелыми глазами. Не успела я прикрыться, как коротко взвизгнув, была пришпилена мужским телом к стене. Сказать, что я охренела, ничего не сказать! А уж когда жадные горячие губы заглушили готовый сорваться протест, разозлилась.
– М-м-м!!! – возмущенно промычала я в рот брюнету и уперлась кулаками в сильные плечи. Меня проигнорировали, продолжая терзать мои плотно сомкнутые губы, а крупный бугор терся о низ моего живота. Психанув, начала остервенело колотить маленькими кулачками по плечам Голода, пытаясь прекратить это своеволие. Но мужчина перехватил мои руки, свел их у меня за спиной и перехватил своей лапищей, чем заставил выгнуть обнаженную грудь вперёд. Со злости я пнула брюнета по голени и взвыла от боли в ударенных пальцах, разомкнув губы, чем тут же воспользовался этот гад, углубив поцелуй. И только я хотела цапнуть его за язык, как горячая ладонь накрыла мою грудь, сжав между пальцев чувствительный сосок.
– М-м-м… – томно протянула я. Возбуждение прострелило тело так неожиданно, что я оказалась не готова его сдержать. Жадные губы насиловали мой рот, кусая и засасывая, а умелые руки ласкали мою грудь, но отнюдь не нежно, а скорее больно, но не менее приятно, сжимая и оттягивая сосок. Когда мои ноги раздвинули коленом, а мужская ладонь с груди медленно заскользила вниз по телу, я была мокрой и потерянной. Такого оглушающего желания я не чувствовала никогда! Поэтому когда длинные пальцы потянули мои трусики вниз, я только приглушенно застонала и потерлась возбужденными сосками о шёлковую ткань рубашки.
— Голод! — Этот рявк, вырвал меня из тумана страсти, очищая мысли, а брюнет яростно зарычал и оторвался от моих истерзанных губ.
— Что?! — зашипел Голод, на вошедшего Войну, крепко прижимая меня к себе.
— Мы же только вчера поговорили! Пусти Алиру, — не менее зло сказал рыжий.
— Она не против!
— А ты спросил?!
— Словами можно соврать, телом никогда, — угрюмо проговорил чернявый.
— Пусти, — прошептала пришедшая в себя я. На моих щеках можно яичницу сейчас жарить, так они горели. Мне было ужасно стыдно, за своё поведение, перед обоими мужчинами. Растеклась тут лужей, понимаешь, от небольшого напора и чуть не отдалась, наплевав на всё и всех. А ведь если бы не Война, я бы уже получала удовольствие от более активных действий. О Боже! О чём я думаю?!
— Нет, — холодно произнес Голод и ещё сильнее стиснул меня в объятиях, что даже ребра затрещали. Сдержать болезненный стон не смогла.
— Ромул, пусти Смерть! — Война возвышался красной неприступной скалой и настороженно следил за брюнетом. Агатовые глаза Голода вдруг встретились с моими — фиолетовыми, и я прочла в них столько неудовлетворенного желания, что можно было сгореть на месте.
Свобода оказалась неожиданной. Вот меня крепко прижимают к груди, а через секунду я падаю на пол, успевая увидеть, как чёрный вихрь скрылся за дверью. Сидя на заднице, растерянно хлопаю глазами. Что это вообще было?
— О, Вселенная! Женщина, что ты со мной делаешь?! — воскликнул Война, плотно сжав кулачища и скользя по мне голодными глазами. Вскрикнув, прикрыла грудь руками и постаралась поджать ноги, максимально закрывая обзор.
— Выйди, пожалуйста, — с красным от стыда лицом попросила я, уткнувшись взглядом в пол.
— Прости, девочка, но ты так притягательна, что мне сложно сдерживаться, — с трудом проговорил красноволосый. Испуганно вскинув на него глаза, я увидела, как он пятится к двери, не сводя с меня зеленющих глаз, в которых плескалось море жгучей страсти. Я сглотнула и замерла, боясь спровоцировать. И только когда за мужчиной плотно закрылась дверь, смогла выдохнуть.