Дали очнулся несколько часов спустя. Он лежал на кровати, рядом на металлической стойке висела бутыль с какой-то жидкостью, от которой к руке тянулась прозрачная трубка. Сальвадор спал под капельницей, с помощью которой врачи пытались продлить его жизнь. Дали осмотрелся.
– Что это такое?
– Дон Дали, приезжали врачи, Вам поставили капельницу, – объяснила сиделка.
Он в бешенстве схватил трубки и со всей силы швырнул их на пол. Бутыль упала и разбилась вдребезги. Сиделка подскочила к художнику:
– Дон Дали, успокойтесь, успокойтесь!
– Уходите прочь из моего дома! Каминада! – он истошно звал своего дворецкого. – Каминада! Выгони всех вон из моего дома!
На шум прибежал его старый слуга:
– Успокойтесь! Успокойтесь!
Но Дали орал во всю мощь:
– Все вон из моего дома! Вон!
Сзади подошла медицинская сестра, она быстро сделала Дали укол. Он еще пытался кричать: «Вон из моего дома!», но силы покидали его, вскоре старик обмяк, успокоился, голова медленно опустилась на грудь и веки закрылись, художник впал в сонное состояние.
Утром Дали уже ничего не помнил. Первым его желанием было встать и пойти в свою мастерскую, но ноги его не слушались.
– Что со мной? – прошептал Дали. Рядом посапывала сиделка. – Почему я не могу ходить?
Его голос был слабым. На столике стоял стакан с водой, старик схватил стакан и с силой бросил его на пол. Женщина подскочила.
– Что, что случилось?!
Дали опять начал кричать:
– Почему я не могу ходить? Что Вы сделали со мной?
На шум прибежал дворецкий:
– Дон Дали, все нормально! Просто Вам надо отдохнуть!
– Надоело мне лежать! Я что, больной! Или Вы хотите меня убить?
– Успокойтесь, дон Дали! Все нормально!
Но старик был непреклонен, он хватал все, что было под рукой, и швырял в бедную женщину, обзывая ее последними словами. Она заплакала, закрыла руками лицо и выбежала из комнаты.
– Дон Дали, все нормально, здесь больше никого нет. Только я, Ваш старый слуга.
– Чтобы этой дуры больше не было здесь!
– Не волнуйтесь, ее не будет больше здесь, – успокаивал хозяина Каминада.
Глава 55
Болезнь Паркинсона прогрессировала, руки тряслись все сильнее и сильнее. Микроинсульт оказал негативное воздействие на подвижность ног. Дали оказался прикован к постели. Часто разум покидал его, и он становился похожим на ребенка. Ему было трудно угодить, он капризничал, стали проявляться признаки провалов в памяти. Медсестры и сиделки не соглашались находиться с ним в одной комнате. Женщинам предлагались большие деньги, но после нескольких дней дежурства они наотрез отказывались ухаживать за Дали. Чтобы как-то решить вопрос, был установлен электрический звонок, с помощью которого больной вызывал сиделку. Но и в этом Дали проявил талант неугомонного провокатора. Художник просыпался ночью с мыслью: «А где моя сиделка? Она, наверное, спряталась за шкафом и хочет убить меня». Он вглядывался в темноту, любая тень пугала его, и вдруг истошно начинал кричать: «Помогите! Убивают!» и изо всех сил нажимать на кнопку звонка. Через несколько секунд в комнату вбегала сиделка. Увидев ее, Дали еще сильнее кричал: «Помогите! Убивают!» На шум прибегал дворецкий, интересовался, что так напугало старика.
– Она хотела убить меня, – жаловался художник, – я видел у нее в руках нож! – и продолжал кричать: – Помогите! Убивают!
Приходилось приглашать дежурную медсестру, делать успокоительный укол и ждать очередной выходки художника. Так продолжалось каждую ночь. Дворецкий умолял женщин подежурить рядом с Дали:
– Он старый человек, да, он стал невыносимым, но не бросать же старика одного. Пожалуйста, не бросайте его. У него умерла жена, он очень сильно ее любил, и на этой почве у него возник невроз.
Только проникнувшись сочувствием к старику и силе его любви, женщины оставались в доме.