Времени нет, там, дальше кипит бой, гребенские дерутся и надо спешить. Шум нарастает, еще две комнаты позади и они оказываются у дверей в просторный зал. В узкие окна-бойницы уже просачивается слабый свет, солнце еще не поднялось, но тьма сменяется предрассветными сумерками. И видят двух вояк, один, видимо, раненый, второй помогает ему делать перевязку. Не колеблясь, Адам прыгает вперед, косой взмах и серебристая полоса острой стали обрушивается шею врага. Второй, сидящий на полу, получил удар сапогом в живот, Скворуш коротко ткнув в бок кинжалом, покончил и с этим. Оставлять за спиной раненых врагов — возможно и благородно, но слишком опасно.
Ни слова не произнесено. Русины, подобно духам мщения, идут дальше. Бой уже совсем близко. Пройдя еще один темный зал, и увидев еще два мертвых тела — одно в темном кунтуше, втрое в белой рубахе, они настигли врага. Грохнул выстрел, лязг клинков, рев и бешенная ругань десятка мужских голосов обрушились на них в полную силу. Адам, убрав шашку в ножны, выхватил второй пистоль, друзья последовали его примеру. И разом все трое ворвались в комнату.
— Гайда! — бешенный русинский клич на миг перекрыл все. Враг обескуражено начал поворачиваться к новой, нежданной угрозе, но слишком поздно. Грянул залп, следом второй. Расстреливая бандитов в упор, русины разрядили свое оружие не потратив ни одного заряда понапрасну. И только что кипевший посреди зала бой разом утих. Последний из бандитов, упал на колени, моля о пощаде, но защитники дома не дали ему и шанса. Крепкий седоусый мужик с шестопером в руках, прорычав «Сдохни!» размозжил горцу голову.
— Я Адам Борут. Мы пришли к вам на помощь. Надо проверить, не осталось ли в доме еще врагов.
— Я, Прохор Донев и весь мой род — твои должники, князь. Скажи, что делать и мы исполним. — Голос мужчины звучал глухо.
— Рано об этом говорить, Прохор. Собери своих родичей, соседей, надо идти дальше. Бой кипит по всему городу.
Тщательно перезарядив оружие и дав Доневым время снарядиться для боя, а заодно и собрать соседей-добровольцев, Адам двинулся дальше. Впрочем, все это заняло от силы несколько минут. Теперь уже русины шли не одни и с каждым новым домом, пройденным по главной улице Гребенска, в их отряд вливались все новые бойцы.
Запертые двери открывались и на порогах появлялись вооруженные и полные решимости сражаться люди. Адам не считал, сколько их уже собралось — он знал, теперь победа будет на стороне горожан. Никакая сила уже не остановит их порыв. Опасность и была в том, что люди засядут по домам, дожидаясь пока к ним ворвется враг, но теперь… теперь все стало иначе.
Отступление разбойников все же шло без паники, пока они не поравнялись с большим трехэтажным домом. В какой-то миг все окна-бойницы его расцвели вспышками выстрелов, так что изрядную часть стены разом заволокло дымом. Залп, точно рассчитанный, произвел немалые опустошения в рядах врага. Отворились тяжелые, кованные ворота и на улицу вырвался отряд в полтора десятка одоспешенных воинов с саблями, пиками и пистолями. Возглавлял их невысокий человек в сияющем полированной сталью бахтерце, с длинной горской саблей, которую он не замедлил пустить в дело, пропоров колющим ударом штыковидного острия бок растерявшемуся бандиту. Схватка — такая скоротечная, оставила щедрые плоды. Около десятка бандитов навсегда легли на уличную брусчатку кто с пулей в груди, а кто и порубленный и поколотый в рукопашной. Жалкие остатки вргов в панике бросились бежать.
Русины, идущие в первом ряду атакующих, только и успели, что подоспеть к шапочному разбору. Адам сходу узнавший Пахома Саблина, приветственно махнул рукой:
— Мастерский удар, уважаемый Пахомий! Сразу видна рука старого вояки. — Борут улыбался, битва радовала и горячила его кровь лучше любого вина.
— Приветствую вас, князь, — помолодевшим, куда и пропала нарочитая сдержанность и стариковские нотки, голосом ответил Пахом. — Рад, что прислушался к вам, отныне можете быть уверены — одного вашего слова будет достаточно, чтобы я и весь мой род — без малого две дюжины воинов, пришли конно и оружно и безо всякого промедления!