- Здоровые потерпят! - перебила женщина в барашковой папахе. - Тут тяжелораненых не пропускают...
- А у меня фураж, - протиснулся вперед маленький и шустрый интендант. - Кони без овса и сена в атаку не идут. Голодному коню не прикажешь...
Понял Севка, что к коменданту ему не пробиться, и протиснулся в уголок, где за маленьким столиком, согнувшись в три погибели, сидел длинный и тощий, как селедка, писарь в стеганой телогрейке.
- Вижу, писанины у вас, дядя, просто невпроворот, - дипломатично заметил Севка.
- Что верно, то верно! - кивнул писарь. - Ее бы на троих хватило, а мне, брат, одному приходится.
- Хотите, помогу?
- Не положено. Ты лицо гражданское.
- Нет, я военное лицо, - возразил Севка и достал из-за пазухи бумажник. - Вот прочитайте.
Писарь пробежал глазами документ и с удивлением поглядел на Севку:
- Верно, военное! Выходит, из госпиталя. А сейчас куда?
- Ищу эскадрон. Мне посоветовали: узнай, мол, в Орше у коменданта. А к нему и не подступиться.
Писарь протиснулся к комендантскому столу, выдвинул ящик и долго листал какую-то книгу. Потом вернулся на место, шепнул:
- Есть такой! Неделю назад проследовал.
- Всего неделю? - удивился Севка. - А куда проследовал?
- Ишь чего захотел. Этого, брат, и я сам не знаю. Поезжай до Вязьмы, а там выяснишь дальнейшее направление.
Смекнул Севка, что писарь не договаривает. "Ну и не надо! Если на Вязьму - это не иначе как против того атамана. Спасибо, комендант показал карту".
Вот и осталась всего одна дорога! Теперь только сесть в воинский эшелон и катить.
Выбрался Севка на железнодорожные пути, начал с опаской подлезать под нескончаемо длинные составы. Низко нагибается, чтоб не зацепиться сидором на случай, если поезд тронется.
На седьмом, а может, на восьмом пути увидел наконец то, что искал дымок над вагоном. Кухня!
Остановился, поразмыслил. К кухне решил сразу не подходить. Еще подумают, что зарится на чужую кашу. Повел глазами вдоль состава, заметил отворенную дверь вагона, услышал негромкие переборы гармони.
- Этот эшелон куда, дядя? - приблизился Севка.
Пожилой боец сидел, свесив из вагона ноги, пришивал к шинели заплатку. Вздрогнув от неожиданного голоса, он ткнул себе иголку под ноготь.
- Ч-черт тебя вынес! - ругнулся. - Любопытно ему, куда эшелон...
- Хотел попроситься подъехать, - примирительно сказал Севка.
Из глубины вагона выглянули другие бойцы, гармонь замолкла.
- А в чека ты не хотел попроситься? - басом прогудел здоровенный детина с намыленной щекой. - Чеши-ка отсюда, а то и недобритый сведу. Шляются тут всякие... Увижу еще - пеняй на себя.
"Вот тебе и горяченькое! - вспомнил Севка совет коменданта. - По росту судят. Нет бы документы спросить!"
На путях полно набитых битком поездов, а который из них на Вязьму? Попробовал Севка разузнать, но никто его не стал слушать. Побрел снова на вокзал.
У будки с кипятком остановился, вынул из мешка Котелок, сунул под кран.
- Не готов, брат, дрова сырые! - выглянул в фортку седенький старичок в форменном картузе. - Валяй, милок, ко мне греться. Побеседуем, а там и кипяток сготовится.
Вошел Севка в будку - теплынь! Присел на лавку, огляделся, спросил:
- На восток - это в какой поезд садиться?
- На восток? На Дальний, что ли, Восток?
- Ага, на Дальний, - кивнул Севка.
- Эк куда хватил! По нынешним временам туда год езды. Это, милок, через Москву. Но через Москву нет резона - завязнешь в ней. Лучше кружным путем: через Вязьму - Лихославль...
- А который поезд на Вязьму?
- Больно ты, хлопец, востер! Того не ведаешь, что поезд тот, может, через неделю пойдет. Не мирное время... Послушай, - спохватился кипятильщик. - А что у тебя за нужда ехать?
- К родственникам, - мгновенно придумал Севка. - Остался без родителей, а тетя аж в самой Чите.
С недоверием глянул старичок, с подозрением. Навидался он разных оборвышей вдосталь. Прут по железной дороге неведомо куда и зачем. Но Севке вроде поверил - не похож на тех огольцов.
- Прямой резон тебе в воинский садиться, - посоветовал кипятильщик. В аккурат теперь кавалерию везут сквозь до самой Читы. Только навряд ли возьмут. Потому что передвижение частей есть военная тайна.
- А как же вы узнали? - удивился Севка.
- Так ведь не слепой. А чего сам не доглядишь, сродственник али знакомый скажет. Я, брат, из кондукторов. Это теперь, на старости, готовлю людям горяченькое. Сам товарищ Ленин приказал, чтоб на станциях для народа был кипяток.
- Неужели Ленин?
- А ты думал! Сырая вода - сущая зараза. В ней и тиф-брюшняк, и дизентерия, и черт, и дьявол! А кипяток - то же лекарство. Да вот он и поспел! Где котелок?
Севке уж не до кипятка. Чует, что познакомился с нужным человеком.
- Как же на Вязьму-то? - напомнил он.
- На Вязьму - плевое дело! Будешь наведываться ко мне, так уедешь.
На следующую ночь старик кипятильщик провел Севку к пакгаузу, указал на вагон:
- Влазь! В аккурат прессованное сено. Не так зябко.
Утром вагон прицепили к товарному поезду, и он скоро отошел из Орши. В открытый люк Севка увидел на стене синюю руку с оттопыренным пальцем, кипятильную будку на платформе и открытый семафор на выходе со станции.
Железная дорога - что большая река в половодье. Только не льдины она несет на себе, а людей. Но так же швыряет, трет их в заторах, садит на мели, выбрасывает на берег, ломает и крошит.
А человек ведь не льдина. Ему бывает и холодно, и голодно, и больно, и страшно. Но делать нечего, пустился в плаванье - терпи!
Могучий водоворот подхватил Севку, закрутил, начал швырять. Среди тысяч измученных бессонницей, усталых и голодных людей плывет в общем потоке и Севка.
У каждого свой резон, своя цель. Едут домой отвоевавшие, искалеченные войной бойцы, едут куда-то от голода целые семьи, едут, спасая шкуру, бывшие благородия с фальшивыми документами, едут спекулянты, везут разный товар, едут беспризорные мальчишки. Каждый клянет на все лады железную дорогу, а все-таки едет.
Едет и Севка Снетков. В эскадрон! И сквозь даль видит себя на коне, в строю: справа Трофим Крупеня, слева Ефрем Клешнев.
Севка уже не тот. Притерпелся, пообвык. Он может, как все едущие, сутками не есть и не спать. В Ярославле его обокрали - забрали мешок с последним сухарем, парой нательного белья и шпорами.