Скитания мои по Земле продолжались до тех пор, пока, будучи приписанным к Институту Космических Исследований, я не вытащил счастливый билет: молодость, здоровье и пройденная в прошлом подготовка по работам в невесомости сыграли роль, и я получил место в подразделении, которому предстояло построить Первую Лунную Станцию.
Антарктические тренировки и первая миссия прошли успешно.
Всего я возвращался на Луну трижды и в общей сложности провел на ее поверхности около полугода. Вернулся бы и в четвертый раз: но наступило двадцать пятое февраля.
Мы сидели в пассажирском отсеке «Олдрина», крепко примотанные ремнями к креслам. Справа от меня сопел Билл Николсон; слева беззвучно шевелил губами Лех Вученевич. Билл был опытным монтажником, летал на Луну, как домой. Его невозмутимость могли поколебать только пять двойных порций виски: тогда он начинал много болтать, напевал шлягеры десятилетней давности и обещал приехать в Саратов, жениться на моей сестре и научить младших братьев водить коптер и пить «как мужчины».
Для Вученевича полет был первым и нежеланным: поляк-геолог боялся космоса и плохо переносил невесомость. Но за работу на Станции хорошо платили, а дома у него болела дочь. Церебральный паралич и еще что-то генетическое, из-за чего она нуждалась в дорогих лекарствах: эту нехитрую историю в Центре наземной подготовки много раз слышали все, кто не затыкал уши.
Вученевичу сочувствовали, помогали с тренировками и даже разрешили обустроить пустующую подсобку под молельную комнату. Некоторые втихаря завидовали. Болезнь — болезнью, но, все же, у поляка была настоящая семья и был дом, где его ждали, была цель и надежда, был бог, в которого он верил: после лихорадки Крайтона этим могли похвастаться немногие из нас.
Как опытному «летуну» и почти-соотечественнику, мне поручили присматривать за Вученевичем. Перед стартом я подбадривал его, как мог, а когда мы вырвались за пределы атмосферы он, к моей радости, предпочел ободрениям молитву.
Первые пять часов и одиннадцать минут полета проходили штатно. На двенадцатой Землю в иллюминаторе закрыло вдруг черное облако. Завыла сирена, челнок сильно затрясло. Нас вдавило в кресла жесткой перегрузкой; затем тряска и перегрузки прекратились. Но сила тяжести — осталась; по ощущению, примерно равная земной.
Включилось аварийное освещение и громкая связь.
— Чрезвычайная ситуация! — передали из рубки очевидное. — Всем оставаться на местах. Ожидайте дальнейших команд…
— F*ck! — Билл был краток. Остальные разделяли его чувства.
— Что?.. — Вученевич задергался, пытаясь ослабить ремни. — Сила тяжести!.. Мы падаем? Падаем!
— Не суетись, Лех. — Я удержал его. — Жди приказа.
— Но что происходит?! — Он, не отошедший еще от перегрузок, смотрел на меня расширившимися глазами.
Я промолчал. Мне представлялась огромная ладонь, схватившая наш челнок, как муху, и лишь по прихоти пока не раздавившая.
Как выяснилось вскоре, не так уж я был далек от истины.
В жизни не встречал уфолога, который представлял бы себе первый контакт человечества со внеземной цивилизацией как будничный террористический акт.
Однако реальность оказалась именно такова.
Чужаки в серых комбинезонах походили на неандертальцев, какими тех изображали на музейных реконструкциях, и без проблем дышали нашим воздухом, а главный в группе захвата вполне сносно изъяснялся по-английски. Когда они ввели в отсек пилотов и объявили, что мы заложники, кое-кто из команды принял их за людей и потребовал прекратить глупые шутки. Но выстрел из черного прямоугольного устройства, превративший один из аварийных скафандров в оплавленный остов, расставил точки над i.
Челнок «висел» в космосе, зафиксированный полем неизвестной нам природы и присоединенный кишкой шлюза к чужому кораблю. Положение было абсурдным и опасным.
Командир нашего челнока, Костя Мазур, когда-то был военным летчиком и видел Ад на Земле и в небе: человек-кремень, человек-штык.
— Мы можем задавать вопросы? — невозмутимо обратился он к главному.
И мы узнали больше. Но не сильно больше поняли.
— Через вашу планету проходит луч нар’данцев, — объяснил увешанный оружием «неандерталец». — Эти, — он произнес несколько нечленораздельных слов, — вынуждены делать в пути остановки… как же это будет по-вашему?.. Обретать материальность, чтобы не рассыпаться на атомы. Мы не желаем вашей расе вреда: по правде, вы нам вообще не очень-то интересны. Но сейчас нам нужно содействие вашего правительства, чтобы разместись ловушки в местах касания лучей и надрать ублюдкам зад.