В ближнем бою наиболее распространенным оружием персов (и всадников, и пеших воинов) был меч.
Об этом свидетельствуют и письменные источники (Amm. Marc. XVIII. 8. 12; XIX. 8. 4; XX. 7. 7. 14–15, 22; 11. 22; XXIV. 6. 11; Theophyl. III. 6. 4; Mauric. XI. 2; A3. 51, 84; XK. 12; ВЧ. 32), и многочисленные изображения сасанидской эпохи{26}. Сасанидские мечи известны также по материалам археологических раскопок. Они имели прямой и длинный обоюдоострый клинок шириной около 5 и длиной примерно 85 см, однако присутствуют экземпляры длиной до 1,8 м, которыми, возможно, пользовались всадники (хотя они моглй иметь и какое-то символическое, а не боевое назначение, ибо при таких размерах меча использующий его (пусть даже и восседающий на коне) воин Должен был бы испытывать в бою большие неудобства).
На рельефе в Бишапуре, изображающем триумф Шапура I над римлянами, изображены пешие персидские воины, к поясам которых подвешены находящиеся в ножнах мечи{27}. Рукояти мечей находятся на уровне груди, а нижний край ножен опускается до середины голени, т. е. длина меча в этом случае составляет примерно 90 см. Примерно такие же размеры имеют и мечи, встречающиеся на изображениях всадников.
Подобно луку и стрелам, меч выполнял у персов не только сугубо военные функции. Для знати богато украшенный меч — необходимый атрибут, подтверждавший и демонстрировавший высокий социальный статус его владельца (Theophyl. III. 6. 4). Вообще ношение меча являлось привилегией знатных персов, не снимавших его даже в повседневной обстановке, о чем сообщает Аммиан Марцеллин (Amm. Marc. XXIII. 6. 75). На мече и стреле, согласно зороастрийской традиции, произносились самые нерушимые клятвы. Красноречивый в данном отношении эпизод содержит «Предание о сыне Зарера»:
Говорит бидахш Джамасп [царю Виштаспу. — В. Д.]: «…Не изволите ли вы, о господин, положить правую руку на сердце и поклясться фарром Ормазда, верой маздаяснийской и жизнью брата Зарера — то есть на блестящем стальном мече и стреле, достойной героя, обратясь к Дрваспе, трижды скажите: “Я тебя не изобью и не убью и гнев на тебя не обрушу, так что говори, что случится в битве рода Виштаспа!“ Тогда царь Виштасп говорит: “Клянусь фарром Ормазда, верой маздаяснийской, жизнью брата Зарера, что я тебя не изобью и не убью и гнев на тебя не обрушу!“» (A3. 40–41).
Персидские катафракты не могли действовать без длинного (до 3–4 м) кавалерийского копья, называемого в античных письменных источниках контосом, использование которого также являлось наследием парфянской эпохи в истории военного дела Ирана. Вооруженные такими пиками катафракты часто фигурируют в батальных сценах, встречающихся на изображениях сасанидского периода{28}. Согласно иконографическим данным, всадник держал копье двумя руками: правой — ближе к заднему краю древка, левой — ближе к острию, — и направлял удар по диагонали, влево от траектории движения лошади. Однако такая двуручная хватка контоса не раз становилась предметом дискуссий среди современных исследователей, поскольку до сих пор точно не ясно, каким образом при нанесении удара катафракт, не имея возможности упереться в стремена по причине их отсутствия, не вылетал из седла. Возможном (и, кажется, н^ибрлее вероятным) решением этой проблемы является мнение, высказанное, в частности, В. П. Никоноровым{29} об использовании сасанидскими тяжеловооруженными всадниками возникших еще в начале арщакидской эпохи седел особой конструкции, имевших жесткий каркас и высокие луки (либо расположенные по углам седла выступы-«рога»){30}. Седло такого типф. позволяло катафракту иметь более глубокую и прочную посадку за счет наличия упоров в виде тех самых «рогов» или седельных лук и, таким образом, оставаться в седле во время нанесения своим тяжелым копьем удара по противнику.