— Хорошо, Нина Павловна, — он помог дочери профессора надеть пальто, — ваше желание будет исполнено. Но времени терять нельзя. Я оденусь и сейчас же предприму первые шаги!
Его ногу, повыше полузашнурованного ботинка, сжали цепкие пальцы лежащей под кроватью.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Перед глазами, как сгусток красного пламени — длинный лоскут флага. Под толчками легкого ветра флаг вьется по верхней линии облупленного фасада. Еще дом — снова красный лоскут! Еще дальше — понурое полотнище чуть не задевает за головы прохожих. Мак вспомнил: завтра великий день города, авиационное торжество, выпуск эскадрильи «Ленин». Редакция ждет — нужно бы засесть за новый очерк, а тут эти дикие приключения…
На углу Советской Мак столкнулся с Фениным. Маленький техник крепко и сосредоточенно пожал его руку.
— Все осматриваете? А я вот без дела шатаюсь: отпуск мне двухнедельный вышел, а как-то чудно без работы! — Фенин начал свертывать цыгарку.
Мак предложил папиросу. Пока закуривали, разжигая на ветру гаснущие спички, Мак успел уже обдумать новую идею.
Ему пришла прекрасная мысль. Ведь такой именно человек нужен в деле с золотом. Энергичный, свободный, не болтливый. Еще неизвестно, как встретит Иванов неожиданное известие! А этот, кроме того, в несомненной дружбе с ним! Мак решил посвятить Фенина в тайну документов.
— Куда сейчас, товарищ? — прищурился техник.
— Я к Иванову… Дело одно есть… секретное… Но я хочу посвятить и вас. Вы согласитесь дать обещание молчать. Погодите-ка, я объясню вам…
Так был привлечен новый соучастник. Мак шел, вполголоса излагая ему всю историю дела.
Воспользовавшись их разговором, посмотрим, что делает в это время третье заинтересованное лицо — Иванов.
Иванов сидит посреди комнаты с тщательно опущенными занавесками на окнах. Освещение электрическое. Спина Иванова упирается в жесткую спинку кресла, ноги — в металлические педали около пола, между коленями — черный стержень, верх которого сжимает рука военлета. От кресла ползут по полу и теряются в стенах белые черви проводов. На стенах — ряды лампочек и странные стеклянные коробки.
В комнатном мраке тихо. Слышно только мерное дыхание сидящего. И если бы было светлее, если бы мы могли видеть сквозь стену тьмы, мы увидели бы, как быстро и уверенно, сообразуясь с сигналами, действует рычагами человек, сидящий в кресле. Вспышки на стене ускоряются, приобретают вид какого-то огненного танца. Но человек в кресле так же легко и уверенно ведет свою необычайную работу.
Затем дают свет, Иванов пересаживается в другое кресло, берет в кулак толстый конец уходящего в стену шнура. Снова мрак.
Он чувствует острый болезненный удар в ладонь — действие электрического тока. Боль не прекращается.
Он не отпускает резиновую грушу, но стискивает ее сильней. Боль усиливается, как будто огненная искра бьется в кулаке. Терпеливо, с каменным, строгим лицом Иванов сидит на месте.
Резкий звонок — он бросает провод, встает с кресла. Комната освещается. Входит толстый, добродушный человек в военной форме.
— И это все, доктор?
— Все! — доктор дружески хлопает по плечу Иванова. — Но, черт меня возьми, вы — настоящий образец идеального летчика. В нашей работе это немногочисленные случаи — такая точность и четкость рефлексов при полном спокойствии организма. Понимаете, в вас нет не крошки этой самой неврастении.
— Значит, годен! — улыбается Иванов.
— Еще бы не годен! Если бы все люди были такие, у нас не было бы нервных болезней. Да, совсем забыл, голубчик, там вас спрашивают двое… Ждут возле дверей.
Иванов вышел наружу. С низенькой скамейки поднялись две фигуры — Мак и Фенин.
— Вы за мной? Что так не вовремя? — Иванов дружески встряхнул протянутые руки. — А я вот здесь на испытании был. Психо-физическая лаборатория. Последнее слово науки! Испытывают весь летный состав. И чего только не выдумывают. Чудаки! — покрутил головой летчик.
Они отошли на несколько шагов. Мак остановился и пристально взглянул в бесцветные глаза Иванова.
— Есть одно дело, товарищ.
— Дело? Ладно, поговорим по дороге. Жена меня, верно, заждалась, со вчерашнего вечера дома не был. — Военлет, как ни в чем не бывало, двинулся вперед.
— Товарищ Иванов, вашей жены нет в городе. Она просила передать — на два дня уехала к матери в деревню. Вы…
Иванов резко обернулся и, уставившись на Мака, засунув руки в карманы, стал покачиваться всем своим угловатым телом.